Иван Яцук - Петр Алексеевич и Алексей Петрович. Исторический роман. Книга вторая

Таких руководителей имели противоборствующие стороны к лету 1689 года. В Москве царские грамоты славили князя Василия Голицына: «Мы, великие государи, тебя, ближнего боярина и оберегателя, багодарствуем за твою к нам многую и радетельную службу, за то, что такие свирепые, и исконные враги наши и креста святого и всего христианства неприятели твоею службою в жилищах их поганых поражены, и побеждены, и прогнаны».

А в это время другой Голицын – Борис Алексеевич, зело хмельной и обиженный неправедной славой брата и своим умалением, кричал в Успенском соборе: «Осрамил нас перед Европой Васька Голицын. Не полки ему водить–сидеть в беседке, записывать в тетрадке счастливые мысли. Русь ныне голыми руками ленивый разве что не возьмет. Доколе бесчестье такое будем терпеть? Пора новому царю давать дорогу».

Софья обращалась к первому министру: уйми брата, а тот разводил руками, мол, что я могу сделать – он сам по себе, а я сам по себе. Он только успокаивал правительницу: бог с ним, собака лает– ветер носит. Наедине с собой Василий Васильевич лишь скрипел зубами, когда ему доносили о таких речах. Он понимал, почему брат злится, но что он, Василий, мог ему предложить? – поменяться местами? Сие было выше его сил. Оставалось надеяться, что в самую трудную минуту они друг другу все-таки помогут.

У Софьи оставалось одно испытанное средство – стрельцы. Противная сторона не решалась привлекать их на свою сторону, затаив злобу и ненависть за смерть родственников и союзников. Это развязывало Софье руки. Но и ей не так-то просто было обращаться к полкам. Теперь она сама была властью, и теперь в ее сторону летели стрелы недовольства за недоплату жалованья, за рост цен, за поборы, за походы, не приведшие ни к чему.

Однако и других средств получить желаемое у правительницы не было, и надобно было, смирив гордыню, идти к стрельцам. Софья тайно призвала самых верных из них на совет. В одной из бесчисленных комнат дворца собралась десятка стрельцов, дежуривших в тот день в Кремле. Шакловитый специально поставил их в одну смену, чтоб скрытней было.

Струился неверный свет от нескольких свечек, придавая обстановке загадочный, таинственный вид. Лица заговорщиков едва угадывались. Из боковой двери в комнату незаметно вошла царевна., вслед за ней шагнул Федор Леонтьевич Шакловитый., прикрыл осторожно створки дверей, постоял, прислушиваясь, затем сел неподалеку от правительницы. Софья была в темном летнике и скуфье, закрывающей лоб, ее трудно было узнать. Темная, усталая, скорбная, она села на специальную лавочку, что возвышалась над всеми.

– Ребятушки мои дорогие,– начала она тихим доверительным голосом, – трудно, тяжко мне в последнее время, да и прежде было не легче, – поправилась она,– управлять нашим государством. Я подняла его совместно с вами из грязи, из смуты, из разорения, не дала врагам нашим земли русские присвоить. Теперь вот надолго татар отвадили, отогнали от себя. Сейчас бы и пожить немного поспокойнее, да царице Наталье неймется, продолжает воду мутить, ей бы Петра одним царем оставить, а нас бы с Иваном и другими сестрами со свету белого сжить.

К ней с братом Львом Нарышкиным присоединился князь Борис Голицын – известный пьяница и драчун. Я думала, он будет наставлять царя Петра благим делам, а он стал с ним ездить на Кукуй, в Немецкую слободу, водку пить да немецким обычаям научаться, про наши русские позабыв. Царю Петру заодно с царицей весьма удобно: им не надобно ни о жалованье войску заботиться, ни об охране границ наших русских, ни о порядке в Москве и в других городах и весях. Знай веселись да трать деньги на потешные игры, а в играх тех кто участник: конюхи да озорники, пьяницы всякие, они семью купца Филатьева ни за что ни про что погубили, забавы ради. А завтра придут и ваш дом грабить.

– От потешных житья не стало, всяк час задираются, – вставил кто -то.

Софья пропустила мимо ушей дерзость и продолжала: – вот и я говорю – порядку нет.– Царевна замолчала, тяжело вздохнув и всем своим видом показывая, как нелегка ноша, что она на себя добровольно взвалила.

– Матушка.– масляным голосом подхватил разговор Шакловитый.– Отчего вам ни устранить князя Бориса и Льва Нарышкина? Чего уж проще? Да и царицу вместе с царенышем можно тож принять. Так я говорю, братцы?

Стрельцы молчали. Зависла неловкая тишина.

– То можна, – наконец, заговорил кто-то.– Пусть матушка розыск назначит. Ежели окажется, что бунт затевают, государству вредят – тогда другое дело, тогда мы все, как один пойдем. По закону надобно.