Мари-Бернадетт Дюпюи: Возлюбленная кюре

– Сегодня знаменательный день – первое заседание! – воскликнул он. – Поторопись, Эрнест. Перед зданием суда наверняка уже собралась толпа.

– У меня стало легче на душе, когда я узнала, что Ролана Шарваза арестовали, – прошептала Эльвина. – Но теперь мне почему-то тревожно. Вы видели его раньше, говорили с ним, а я – нет. Вдруг я не смогу на него смотреть, не смогу слушать его голос? Господи, я уже его боюсь! Этот человек убил нашу мать…

– Больше он никому не причинит вреда, сестричка, – заверил ее Эрнест. – Я считаю, что исход дела может быть только один: его признают виновным.

– И любовницу кюре тоже! – заявил Патрис Герен. – Мы читали все, что писали об этом деле газеты. Прекрасная мадам де Салиньяк передала любовнику яд, это совершенно точно!

Детям Анни Менье предстояло свидетельствовать на процессе, они об этом знали и подготовились к испытанию. Как и многие жители Ангулема, они вышли из дома и направились к зданию суда.

Дело кюре из Сен-Жермен-де-Монброн на протяжении многих месяцев не сходило с первой полосы газет, поэтому в то утро, как и предполагал Патрис Герен, на площади дю Мюрье возле дворца правосудия и вправду собралась толпа любопытствующих. Мнения публики разделились. Больше сторонников было у версии отравления, меньше – у версии самоубийства. Нашлись и те, кто защищал кюре, не говоря уже о супруге доктора, которую журналисты в один голос назвали красавицей.

Прежде чем предстать перед судом, обвиняемых ожидало суровое испытание. Дворец правосудия находился в нескольких кварталах от тюрьмы, и это расстояние Ролану Шарвазу и мадам де Салиньяк предстояло пройти пешком, в сопровождении многочисленных жандармов.

Колен добивался для жены крытой повозки, дабы уберечь ее от возможных стычек с толпой, оскорблений и насмешек, но в этой милости ему было отказано. Невиданным снисхождением к подозреваемой в убийстве было уже разрешение одеться в элегантное чистое платье, уложить волосы и украсить себя драгоценностями: мать Матильды щедро заплатила тюремному смотрителю.

– Господи, мне страшно! Сколько людей! – бормотала она в начале пути.

Увидев любовника, она моментально отвела глаза. На душе стало тяжело. Ролан Шарваз же из соображений осторожности даже не пытался найти Матильду взглядом.

Кто отвел душу, поработав локтями и насмотревшись на кюре и его любовницу, так это зеваки. Ролан Шарваз шел с гордо поднятой головой, но смотрел под ноги. Благодаря настойчивости Марианны, которая нашла возможность заплатить охраннику, на нем был мирской костюм – редингот, черные штаны, черный жилет в полоску, белая рубашка с отложным воротником и аккуратный черный галстук-бант. Невысокий рост не мешал Шарвазу выглядеть крепким и сильным.

Жены и незамужние девицы теснили друг друга, чтобы получше рассмотреть этого молодого священника, нарушившего обет целомудрия или по меньшей мере в этом обвиненного. Незамеченными не остались его густые волосы, пухлые губы, высокие скулы, красивые черные брови и ресницы, подчеркивающие прозрачную зелень глаз.

Сердца иных затрепетали, угадав за этим грубоватым обликом мужскую требовательность и ненасытные плотские аппетиты. Предположение, что мадам де Салиньяк уступила страстному натиску такого мужчины, уже не казалось столь невероятным. Без сутаны Ролан Шарваз был совсем не похож на священника, если не считать его несколько аффектированных манер.

Матильда де Салиньяк тоже стала объектом пристального внимания толпы. Мужчины любовались ее стройной фигуркой и деликатным профилем. Она казалась хрупкой, сдержанной, утонченной! Невозможно было представить, что такая изысканная дама станет предаваться похоти, нарушать супружеские обеты!

Держа себя очень достойно, Матильда в элегантном платье из черного атласа с зеленой бархатной отделкой шла, опираясь на руку супруга. Под длинной вуалью публика могла рассмотреть ее светло-каштановые волосы и красивое нежное лицо, исхудавшее и изможденное страданиями. С гордым видом Колен де Салиньяк вышагивал рядом с женой, в то время как ее родители, сестра и друзья держались рядом, дабы защитить их от разъяренных зевак, если понадобится.

Для охраны дворца правосудия городские власти выделили роту пехоты и два отряда жандармов. Наконец обвиняемые прибыли в здание суда.

Все заняли свои места. На стол перед судейским помостом поставили вещественные доказательства, на которые кое-кто смотрел с ужасом, а некоторые – и с отвращением: две емкости с формалином, содержащие внутренние органы и кишки Анни Менье, цвет которых был омерзителен.