Сара Линдсей - Любовник на все времена

— Одно из наслаждений это, конечно, постель, — нарочно растягивая слова, проговорила Иззи. — Впрочем, все мужчины…

— Дорогая, перестань издеваться над своим братом. Может, посмотришь, не проснулась ли малышка? Думаю, Генри с удовольствием полюбуется на племянницу.

— Ладно, все понятно. — Изабелла немного обиделась. Она направилась к дверям, но на пороге обернулась: — Только никаких ссор или драк, пока меня не будет. Представляете, как расстроится мама, когда во время бала увидит на симпатичном лице своего сына синяк под глазом.

Генри с мрачным видом смотрел вслед сестре. Если Изабелла не ошибалась — а весь его житейский опыт подсказывал, что женщины из семейства Уэстон ошибаются крайне редко, — этот сезон станет для него последним холостяцким сезоном.

«Подобно всем мужчинам Хэл хочет быть властителем своей судьбы. Вся сложность заключается в том, чтобы, не выводя его из столь приятного заблуждения, направить его помыслы в желаемом направлении. Если ему повстречается хорошая женщина, то, я думаю, он не будет сопротивляться женитьбе. Любви покорны и не такие закоренелые холостяки, даже наш принц и то не устоял…»

Из письма графини Данстон к ее матери виконтессе Уэстон.

— А теперь, когда Иззи ушла, признайся, что тебя так тревожит. — Джеймс наклонился к другу, упираясь локтями о крышку стола. — Только не надо делать вид, будто ничего не случилось. Я же вижу, ты совсем ничего не ешь.

— Пропал аппетит. Да и как ему не пропасть, когда узнаешь, что твоя матушка спит и видит тебя женатым мужчиной. Все, конец моей холостой жизни!

— Брось, вот лучше попробуй эти лепешки, пока Иззи занимается малюткой.

Генри чуть раньше заметил горку лепешек на круглом блюде, но их внешний вид, необычно серый и бугорчатый, насторожил его. Вняв приглашению приятеля, он взял одну лепешку, откусил от нее большой кусок и тут же пожалел об этом. Однажды в юности он на спор съел горсть лошадиного овса. Однако по сравнению с тем, что теперь оказалось у него во рту, овес казался пищей богов.

Глядя на его лицо, Джеймс покатился со смеху.

— Мне, наверное, следовало предупредить тебя. Наша кухарка вчера растянула ногу, а ее помощница сбежала на прошлой неделе с одним из наших лакеев. Пришлось прибегнуть к крайним мерам на кухне.

Генри торопливо выпил чашку чая, надеясь с его помощью прожевать грубую крошащуюся массу.

— Ту миссис, которая заняла место вашей кухарки, ты не должен даже близко подпускать к плите, гони ее поскорее с кухни.

— Зато она чудо как хороша в постели. — Джеймс весело подмигнул товарищу.

Как только смысл сказанного дошел до сознания Генри, он застыл на месте, охваченный гневом.

— Ах, ты, сукин сын! — рассердившись, он ударил Джеймса.

— Да ты что? Больно же! — крикнул Джеймс, пытаясь увернуться от другого удара. Взбешенный, Генри подскочил к нему, рывком вытащил из кресла и нанес сильный удар в бок. Джеймс вырвался, парировал другой удар и ловко подсек ногу Генри, тот зашатался и, не сумев удержать равновесие, упал.

Но оказалось, упал не только он один. Одна из ног Генри запнулась об изящно изогнутую ножку столика, и он неловко повалился на его крышку, к несчастью, как для самого столика, так и для вазы, стоявшей на нем.

Прекрасная фарфоровая ваза голубого цвета известной фирмы «Веджвуд», разбилась вдребезги, в очередной раз подтвердив правило, что фарфор и пол вещи несовместимые.

В столовую вбежала Изабелла и быстрым взглядом окинула беспорядок.

— Уходя, я предупредила — никаких драк. Разве непонятно?

— Боже! — воскликнул Генри, вставая на ноги. — Как ты похожа на маму!

Тяжело вздохнув, Джеймс согласно покачал головой.

— Нисколько непохожа, — запальчиво крикнула Изабелла, становясь в этот момент похожей на свою мать более, чем когда бы то ни было.

Не выдержав, Джеймс расхохотался.

Изабелла, повернувшись, взглянула на него. Генри ухмыльнулся с довольным видом, полагая, что его друг сейчас получит взбучку. Однако на его несчастье Изабелла заметила его улыбку и направилась к нему.

— На твоем месте я бы не улыбалась так весело, — строго заметила она, стоя перед братом, уперев руки в бока. — Уверена, это ты всему виной.

— Нет, он, — возмутился Генри. — Проклятие, не знаю, как начать. Он…

Генри запнулся, не зная, как сообщить сестре об услышанном. В большинстве аристократических домов то, что он намеревался сейчас сообщить, едва ли считалось чем-то выходящим из ряда вон. Многие мужья одаривали своей благосклонностью прислугу, Генри всегда считал такое поведение предосудительным, хотя, по слухам, многие жены потакали мимолетным увлечениям своих мужей. Однако представить Изабеллу на месте одной из таких жен было для него невыносимо.