Барбара Картленд - Спор богинь

Астара лукаво улыбнулась, и на ее щеках появились прелестные ямочки.

– Ха-ха, малопригодные к проживанию – самое подходящее слово для большинства из тех дворцов! – воскликнула она. – А еще, как я подозреваю, желание жениться на мне объяснялось тем, что молодые люди ожидали получить за мной большое приданое.

– То же самое можно сказать и про тех поклонников, что осаждали тебя в Париже!

– Французы способны на удивительную проницательность, когда дело касается денег, – помрачнев, заметила Астара.

Сэр Родерик засмеялся.

– Как бы то ни было, я приложу все старания, чтобы ты вышла замуж за англичанина. А еще мне хочется думать, что ты когда-нибудь поселишься здесь, в Уорфилд-хаузе, и после моей смерти твои дети будут играть на лужайках парка и бегать по картинной галерее.

– Пожалуйста, дядюшка, не нужно говорить о смерти! – взмолилась Астара. – Пусть этого не случится еще много-много лет! Вы ведь знаете… как мне будет тяжело… вас потерять. Вы ведь один у меня… вся моя семья – это вы!

Ее голос чуть дрогнул, и опекун понял, что девушка невероятно тоскует без отца и матери.

Оглядываясь на то, теперь уже давнее время, когда он видел в последний раз вместе всю их маленькую семью, сэр Родерик подумал, что никогда за свою жизнь не встречал более счастливых людей. И в самом деле, мало кто из мужчин и женщин способен был так любить друг друга, как любили отец и мать Астары. Вероятно, поэтому они и умерли одновременно, так что не осталось ни вдовы, ни вдовца с навеки разбитым сердцем, ни горечи разлуки. Страдала только их осиротевшая дочь Астара, и когда сэр Родерик получил от нее просьбу о помощи, он сразу же явился, готовый все оставшиеся годы своей жизни посвятить заботе о дочери своих друзей.

Его постоянно мучил один и тот же вопрос: неужели Чарльз Биверли, его самый близкий, несмотря на разницу в возрасте, друг, предчувствовал, что он и его любимая жена не вернутся из своей последней экспедиции?

Они находились в одном из горных районов Турции, когда произошло землетрясение такой сокрушительной силы, что погибли все, кто находился в его эпицентре. В живых не осталось никого, кто бы мог поведать о разыгравшейся там страшной трагедии. Незадолго до этого ужасного события родители сделали для Астары то, что оказалось впоследствии самым разумным, – назначили ей в опекуны сэра Родерика Уорфилда. Они искренне любили его, и их друг к тому же был необыкновенно богатым человек ком.

Сам сэр Родерик так никогда и не обзавелся семьей.

В молодые годы он был слишком увлечен осуществлением своих честолюбивых планов, рьяно зарабатывая состояние. К тому же мать Астары, Шарлотта, единственная женщина, которую он любил и которую готов был сделать своей женой, страстно влюбилась в Чарльза Биверли, ответившего ей пылкой взаимностью. С первых же мгновений своего знакомства, Чарльз и Шарлотта Биверли, буквально забыли обо всем на свете, увлеченные друг другом.

Человек, наделенный менее благородным характером, чем сэр Родерик, мог бы поддаться чувству ревности и горько пожалеть о том, что познакомил между собой самых дорогих для него людей, и в результате, поссорившись, потерял бы обоих. Но баронет Уорфилд был выше этого и сохранил с четой Биверли дружбу.

Чарльз всю жизнь был неутомимым путешественником и исследователем белых пятен на карте земного шара.

Шарлотта же была готова следовать за ним хоть на Луну, если бы он попросил ее об этом.

И Чарльз, и Шарлотта обожали свою Астару, увеличившую их счастье. Они никогда не считали ее обузой по той простой причине, что никогда не позволяли ей становиться таковой и мешать осуществлению их планов.

Отправляясь в очередную экспедицию, они брали ее с собой, какие бы трудности ни ожидали их впереди. К десяти годам Астара уже плавала по Нилу на дау-одномачтовом судне, как-то раз перевернулась в каноэ посреди кишащей крокодилами реки, а уж бурь на море и гроз навидалась столько, сколько не видал их бывалый мореход. Странствуя с родителями, она стала настоящей путешественницей. Ей довелось посетить такие уголки мира, где бывал мало кто из взрослых, не говоря уж о детях.

И нет ничего удивительного, что она попала под опеку сэра Родерика, уже будучи весьма разумной девушкой, знавшей и видевшей столько всего, о чем другие ее сверстницы порой даже и не подозревали.

В результате сэр Родерик пришел к выводу, что его воспитаннице требуется совсем немного – лишь умелая и деликатная шлифовка манер, которая позволила бы девушке со временем занять подобающее ей место среди цвета лондонской аристократии и дала бы гарантию, что ее редкостная и хрупкая красота получит достойное обрамление.