Джулия Лонг - Любовь в награду

Правда, Элайза не видела заднюю часть брюк принца, зато переднюю часть разглядывала достаточно долго, чтобы понять, что его чресла занимают в них немало места.

Неудобно, что сейчас ее мысли заняты такими вещами.

Долли Фармер смотрела на Элайзу с таким видом, словно хорошо знала, о чем она думает. Глаза великанши мерцали.

– Вечно он переходит на свое лягушачье кваканье, когда сердится, а сердится он всегда. И не моргает, когда говорит. Он кричит. Спрашивал у миссис Гордон, не глупа ли она, с такой же легкостью, с какой говорил бы о погоде.

– Он оскорбляет нас. Задевает наши чувства. – Это сказала Мэри Тамуорт.

«А еще он бросается предметами», – едва не добавила вслух Элайза. Это была бы мрачная шутка, особенно если представить себе взгляд принца.

– Я бы тоже была недовольна, если бы свечи в холлах не были подрезаны и заменены, в каминах не горел огонь, а весь мой дом был грязным. Думаю, мы должны выполнять пожелания лорда ла Вея независимо от того, как он предпочитает их выражать. Его желания – для нас закон, люди добрые.

Звонок снова яростно затрезвонил.

Нервы Элайзы неистово откликнулись на этот перезвон. Она откашлялась:

– Ну ладно, хорошо. Когда я вернусь…

– Если вернетесь, – пробормотал кто-то.

– Надеюсь, в судомойне будет так чисто – или будет становиться так чисто, – что нам захочется сесть там на пол. Я поделюсь с вами рецептом мыла…

– Обычно для чистки мы используем песок или что-то вроде. – Долли Фармер скрестила руки как ремни нагрудного патронташа.

Элайза наградила ее таким уничтожающим взглядом, что та наконец-то заморгала.

– Стало быть, мыть и чистить вы умеете. – Элайза всплеснула руками в деланом восторге.

Долли прищурилась и, закинув голову назад, опустила глаза на Элайзу, оценивая ее.

– Я поделюсь с вами рецептом мыла, – повторила Элайза с таким видом, будто ее и не перебивали. – Отныне мы будем пользоваться мылом, потому что нам не надо носить воду из колодца. Но для начала подойдет и песок, так что им и воспользуйтесь для мытья кухни и судомойни, поскольку мыла у нас в достаточном количестве еще нет. Судя по вашем виду, вы из тех людей, которые гордятся хорошо выполненной работой, поэтому я уверена, что мне не придется просить вас дважды.

Это была откровенная ложь, а также некоторый риск, но Китти чуть вытянулась, слегка улыбнулась и вздернула подбородок. Именно на это и рассчитывала Элайза. Все, что ей было нужно, – это одно податливое звено в цепочке, чтобы внушить остальным свое представление о порядке. Этому она научилась, еще преподавая в школе девочкам.

– Да, миссис Фонтейн, – сказала Китти. Она снова присела в реверансе, что было уже ни к чему.

– А пока Долли и Китти наводят порядок в судомойне, я хочу, чтобы свечи в холлах и коридорах подрезали, сгоревшие – заменили, зажгли канделябры в главном холле. Там сейчас темно как в могиле, и если мы не хотим казаться экстравагантными, гостям должно быть приятно в этом доме, не говоря уже обо всех нас. Этим займетесь вы, Мэри. Джеймс и Рамзи, разведите огонь в каминах главных комнат и в моей комнате. Если нужно, почистите очаги. Я проверю вашу работу, когда вернусь. Уверена: вы меня не разочаруете.

Долли Фармер медленно вынула сигару изо рта и так же медленно затушила ее в блюдце, весьма напоминавшем севрский фарфор. Элайзе пришло в голову, что на месте блюдца Долли представляла ее лицо.

– Все, что прикажете, миссис Фонтейн, – промурлыкала она.

– Запомните на будущее: я не желаю звонить более одного раза, миссис Фонтейн, – вместо приветствия произнес лорд Ла Вей. Он даже не повернул к ней головы, так что о ее приближении, должно быть, догадался по шороху ее домашних туфель.

А потом он все-таки повернулся. Медленно…

Элайза спросила себя: он сделал это для большего эффекта? Возможно, он считал, что простой женщине из обслуги понадобится время, чтобы приготовиться к противостоянию, поэтому его поступок можно было расценить как акт милосердия.

Но для противостояния его присутствию потребовалась вся ее сила духа, которую Элайза обрела с таким трудом. Слова принца проникли в самую глубину ее существа. Произведенный ими эффект оказался раздражающим и неприятным напоминанием о том, что она кроме всего прочего – женщина, и что, возможно, самое главное, – молодая женщина.

Сочившийся сквозь окно солнечный свет умудрился окрасить принца золотом и показать ей милые морщинки, расходящиеся лучами из уголков его глаз. Он либо много щурился, глядя в прицел винтовки или в окуляр подзорной трубы, либо все же улыбался время от времени. Элайзе так хотелось, чтобы верным было второе предположение. Вероятно, ему еще нет и сорока, но он явно старше тридцати, в этом Элайза была готова поклясться.