Глафира Копылова - Дарья Рябинина о людях Сибири

его выкинул? – Искал, искал, а кошелёк как в воду канул – не нашел.

Пришёл Петька с рыбалки-поймал десяток пескариков

двух усатиков коту.

– Тять, посмотри-ка, сколь налимов я поймал, ох и клювало,–

и протянул отцу свою рыбу.

– Хариусы настоящие, – похвалил его отец.

– Сынок, а где тот кошелек, что я вчера кинул?

Петька опешил, лицо залило румянцем. Он стоял, моргая глазами и разинув рот.

– Не знаешь ли ты, куда я его кинул – посмотреть бы только.

– Молчать нельзя, что-то надо сказать, – думал Петька, и тут

мелькнула мысль – не нашел ли его у него отец, а меня пытает. Но

отец отвернулся, закурил, проговорив про себя: «Чудо, вот чудото! Зачем мне надо было горячиться? Но где же он, в самом деле?

Поздно я схватился, наверное, кто-нибудь нынче нашел. Мало ли

народу перебывало», – ворчал отец, бросил метлу, сел и задумался. Петька быстро сообразил и крикнул:

– Тять, а бабка не взяла его? Я видал, она зачем-то нагибалась,

– нагло соврал Петька и медленно поплелся прочь.

Рябинины этой осенью больше в тайгу не ездили. Хватило им

одного раза, чтобы надолго помнить. Однако же года через два

Рябинины снова поехали и как назло опять встретил их знакомый молодой разбойник, но уже чистый, помытый, одетый покупечески, в хорошей поддевке синего сукна, но бороды не снял.

Рябинины уже забыли немного о происшедшем, решили, что

встреча была случайной, но забираться в лес далеко не стали, не

взяли они и детей. И что же вы думаете? Склонившись, собирали

они ягоды, вдруг сзади послышался шорох сухой травы и чье-то

дыхание. Арина распрямилась: боже мой, прямо на неё едет он на

темно-буром гривастом коне, улыбаясь.

– Здорово были, – поздоровался он и, подбоченясь, остановился.

– Крестник, кажется, наш, так что ли? – Отец стоял на одном

колене, собирая бруснику.

При виде его сел на землю,

– Что, отец помочь вам, аль нет? Как вы думаете, а то мы

мигом.

– Да нет, не стоит, мы помаленьку сами, да скоро уж и ехать

надо.

А ехать они не собирались, только что приехали.

Ты отец не бойся,мы тебя не тронем– инвалида не обидим,

но молчи, что видел ты нас: не видел и не слышал! Вот конишкато у тебя хреновенький – бери моего, ты мне как крестник, отец

будешь. Жаль мне тебя, одноногого.

Но отец вежливо отнекался. Пришелец покурил, помолчал,

попрощался, чему-то ухмыляясь, стегнув своего красавца-коня,

скрылся из виду.

– Но, Паша, не сносить нам с тобой головы на плечах, следит

он ровно за нами!

– Тебя украсть хочет, – пошутил отец, но шутка не получилась.

Арина обиделась и все время молчала до самого дома, как бы

к ней ни обращался Павел.

– Надулась как мышь, чего я тебе сказал обидного, ну, пошутил

– ну, прости, ладно? – и замолчал тоже.

– Действительно, чего он к нам пристал, – задумался отец. –

Или так бродит по лесу, чаво-то ищет.

Прошло какое-то время, начались холодные ночи, даже днём

замерзали лужицы по улицам. Со всеми работами многие управились, отец с матерью тоже. Вечерами люди собирались в какойнибудь избе и долго говорили о всякой всячине. Собрались как-то

и к ним на посиделки мужики.

Клубов-то не было. Сидели на корточках у стенок, в доме где

хотелось в этот вечер провести. Кто-то начал разговор о том, что

недавно трое встретили на крутой горке и обобрали догола проезжавших двух мужиков, возвращавшихся из города в село; покончив с продажей мяса, они немного выпили, выехали поздно.

Тут как раз и налетели те трое, насмерть перепугали мужиков,

Все у них отобрали, да еще и побили. Мужики были богатые.

Павел в течение всего разговора не сказал ни слова. Он понял, что

эти трое и были – они, но почему они не тронули его, Павла, ни

разу, даже золотые кинули, в чем дело?

– Тут что-то не то, как бы он нас разом не накрыл, – задумался

Павел.

Кум Егор сидел к печи русской спиной, посмотрел сбоку на

Павла и спросил:

– Павел, что-то ты не в себе – молчишь?

Павел даже вздрогнул, напугался:

– Нет, ничего, я задумался.

Его обдало холодом – а вдруг кто нашёл кошелёк с золотом,

да пытают ума? Да куда же задевался проклятый? – Он снова уставился в пол глазом и так сидел некоторое время.

Петька прятал свой клад усиленно – сегодня здесь, завтра в

другое место. Думал купить что-нибудь на них, но вытащит большую тяжелую медяшку из кошелька, покрутит, повертит, да и снова положит: нет, это старые, старинные какие-то, даже мамка не