Ольга Смирнова - Самолёт Москва – Белград

– Это модерн, Кирочка. Необычно, правда? Милая, ты ложись, поспи с дороги, я пока займусь обедом, хорошо? После сходишь за хлебом, булочная на первом этаже, не заблудишься, не бойся.

Кира уснула, как только её голова коснулась подушки. В дороге выяснилось, что она совершенно не может спать в поезде, тем более на верхней полке, откуда всё время боялась грохнуться, а здесь, в тишине, так сладко спалось, да ещё этот, тягучий, тёплый запах… Проснувшись часа через два, Кира, растирая кончиками пальцев припухшие после сна веки, выразила полную боевую готовность отправиться за хлебом. Полина Аркадьевна написала на бумажке, что нужно купить в булочной: бородинский, батон московский и рогалики.

Выйдя из магазина, Кира достала из авоськи буханку бородинского и недоверчиво потянула носом: странный запах, вроде приятный, но странный.

Во двор въехала длинная, как сосиска, и блестящая, как начищенный башмак, машина, из которой вышел высокий пожилой мужчина. Кира ахнула. Да, это же её любимый артист! Евгений Яновский! Актёр обошёл автомобиль, открыл пассажирскую дверцу и подал руку яркой блондинке в песцовой шубке. «Ага, внучка!» – решила Кира. Девушка слегка коснулась губами щеки мужчины, что-то сказала, смеясь, и, цокая каблучкам, поспешила к тому же подъезду, что и Кира, и чуть не прищемила той нос массивной дверью. Хлопнув глазами от неожиданности, Кира неуверенно потянула на себя дверь и бочком прошмыгнула в подъезд. Она, вообще-то, здесь в гостях, а не просто так, вон, даже за хлебом сходила…

Когда Кира рассказала Полине Аркадьевне, что видела во дворе Евгения Яновского с внучкой, та удивлённо вскинула брови, а потом расхохоталась.

– Внучка? Катя – его жена, не помню какая по счёту, да он и сам не сразу вспомнит, – Полина посмотрела на часы и озабоченно сказала: —Кира, скоро вернётся мой сын, не удивляйся, пожалуйста, ничему. Братислав с четырёх лет живёт в Югославии, с отцом и его семьей. Сейчас ему двадцать семь лет, он переводчик, работает в Москве по контракту. Его походка покажется тебе немного странной, у него ампутирована ступня, во всем остальном мой сын самый обычный человек Ты деликатная девочка, и всё-таки прошу тебя не задавать лишних вопросов.

Кира молча кивнула, подумав про себя: «Надо же… Такой молодой, а уже калека! Бедный…» В их городе инвалиды работали в обувной мастерской при КБО и, она, забирая обувь из ремонта, всегда смущенно отводила взгляд от их увечий.

Любовь. Для Полины не было слова горше этого. Оно было пропитано не сладостью, а кровью её ребенка.

В молодости Полина была безусловной красавицей. Высокая, длинноногая, с осиной талией и копной каштановых волос, она напоминала зарубежных кинодив, а высокие скулы и чуть раскосые глаза так и вовсе делали её славянской копией Софи Лорен. Полина свою красоту понимала, но никогда не считала нужным излишне подчёркивать и умела напустить на себя строгости, отшивая назойливых кавалеров. Хирург не кокетка. Хотя, что скрывать, ей нравилось, что, благодаря своей красоте, она легко располагала к себе людей, причём не только мужчин, но и женщин.

Когда югославский врач Горан Тодич делал доклад на международном медицинском съезде, его взгляд был прикован к ней, и только к ней. Полина не особо сопротивлялась напору красивого и обходительного иностранца, к тому же Горан хорошо говорил по-русски, с приятным южным акцентом. Через год югослав сделал ей предложение. Полину волновали два вопроса: могут ли ей отказать в выезде в СФРЮ из-за родителей, и будет ли у неё возможность вернуться обратно в СССР в случае развода. Бывшая однокурсница, Таня Григорьева, посоветовала:

– Позвони Игорю Маркелову, учился на параллельном курсе, потом перевёлся в Новосибирск.

Полина пожала плечами, давая понять, что не помнит о ком идёт речь. Таня замахала руками:

– Да, вспомнишь! Он сейчас в Минздраве подвизается, врач из него никакой получился, путал пневмонию с пневмотораксом. Так вот, его отец – генерал с Лубянки, с горячим сердцем и холодной головой, поговори с Игорем, лишним не будет, он, кстати, нормальный, компанейский парень. Телефон я тебе дам.

Игорь легко согласился помочь, при встрече преподнес букет крупных бело-розовых хризантем, а когда узнал в чём дело, стал шутливо её отчитывать:

– Нет, нет, и ещё раз нет. Полина даже не проси, чтобы я хоть как-то, пусть даже косвенно, посодействовал отъезду такой красавицы из СССР? Да ни за что! Мы в Минздраве такую характеристику напишем, тебя за Уральский хребет не выпустят, я лично возьму это дело на контроль! Я же в тебя был влюблён, так сказать, на заре туманной юности! Не веришь? Честное слово!