Владимир Великий - Вехи моей жизни

Детство и отрочество каждого человека во многом связаны со школой. Несколько слов о начале моей учебы. В первый класс я пошел на год позже, чем мои одногодки. Этому были две причины. Первая, чисто бюрократическая. Районные начальники, вполне возможно, и местные, сослались на инструкцию. До первого сентября я не дотягивал ни много, ни мало целых 25 дней! На практике это означало – еще молодой, не потянет. Вторая. Мои родители, узнав о соломоновом решении властей, противиться этому не стали. У них были свои аргументы. У первенца просто-напросто отсутствовали валенки. Для их покупки не было денег. Снег в Сибири нередко ложился и в конце сентября.

Школа в мое время представляла собой довольное большое деревянное строение, в котором были несколько комнат. Была также небольшая учительская, коридор. Занимались в две смены. Младшие классы – в первую смену, старшие – во вторую смену. Отопление было печное. Сначала топили дровами, потом углем. Во время большого перерыва учащиеся получали дополнительное питание – булочку и компот. Оплата была чисто символическая – 5 копеек. Туалет был на улице.

Несколько позже возвели дополнительное строение, оно было из камыша. В Называевском районе в 1950-е годы начался строительный бум. Строили дома не только из дерева, как правило, использовали березу, но и обратились ещё к одному виду сырья – камышу. Болотного растения семейства осоковых в моем родном крае было предостаточно. Им кишели болота и зараставшие озера. Сначала был открыт специализированный цех по производству камышитовых плит на кирпичном заводе в районном центре. В 1957–1959 гг. в селе Жирновка был сооружен первый камышитовый завод, он начал массовый выпуск продукции. Плиты изготавливали из прессованного камыша и использовали для строительства стен, перегородок, потолков в жилых и хозяйственных помещениях. Местная пресса охарактеризовала новые дома как «уютные, прочные и долговечные». Однако в 1969 г. производство камышитовых плит было свёрнуто.

На завершающем этапе строительства «камышитовой школы» определенный вклад внес и я. Летом после работы на пришкольном участке помогал строителям, делал решетки из дранки под штукатурку. За прилежную работу меня премировали поездкой в г. Называевск, был участником выставки овощей, выращенных на пришкольных участках школ района. Мне представляется, камышитовая постройка была введена в эксплуатацию 1962 году, что позволило проведение занятий в одну смену. В 1972 году возведено новое здание Драгунской восьмилетней школы из кирпича и железобетонных блоков.

И еще кое-что из моей школьной жизни. Учился я неплохо. За все годы обучения не получил ни одной двойки. Тройки, были, но их можно пересчитать на пальцах одной руки. Включая ответы на уроках, контрольные работы или домашние задания. Восьмилетку окончил с хорошими и отличными оценками. Мало того. Я не докучал своим слабоумием учителям. Они довольно часто после проверки моего домашнего задания на промокательной бумаге или прямо в тетради писали мне слова благодарности. Некоторые мои сочинения читались перед классом. Это мне не только льстило, но и давало определенный толчок для дальнейшего самосовершенствования. С первого класса до последнего, десятого, я как правило, делил первое или второе место по уровню знаний или эрудиции. Независимо от предметов.

В сфере общественных дисциплин, включая историю и обществоведение, равных мне не было. Возможно, я от природы получил любовь к истории, не исключено и другое. В школьные годы я довольно много читал журналов и газет, которые были в Драгунской сельской библиотеке. Я также от корочки до корочки читал газеты и журналы, которые выписывали родители. Самообразование, усидчивость и настойчивость, как мне представляется, позволили мне в будущем неплохо освоить труды классиков марксизма-ленинизма. И на этой базе сформировать свое собственное мировоззрение. Свое красноречие я совершенствовал во время проведения политических информаций в классе и других общественно-политических мероприятий.

Не портил я нервную систему учителям и своим поведением. Хотя были и исключения. В начальных классах пару раз стоял в углу за нарушения. Подсказывал однокласснику во время его ответа на вопрос учительницы. Не забывал я дорогу и в кабинет директора школы. Самый большой начальник довольно часто журил своего подопечного за его активное участие в играх в «сабли», которые проводились на развалинах конюшни, расположенной неподалеку от школы. Они, как правило, проводились во время большой перемены, нередко и после окончания занятий. Часть ребят от 4 до 8 класса сразу же бежала к складу «оружия», где хранились деревянные сабли и мечи. Склад представлял собою небольшую яму, которая маскировалась. Редко какой день сражений обходился без драки или телесных повреждений. Порою удар деревянной палкой приходился по руке, туловищу, а то и по голове. Все приходилось терпеть. Случалось и похуже, если кому-то подбивали глаз или появлялись кровоподтеки на руках. «Меченых», как правило, ждали неприятности. Правда, в том случае, ежели «ранения» невозможно было скрыть. Их вызывали на «ковер» к директору, выводили на всевозможные линейки, критиковали на собраниях. Кое-кого приструнивали и через стенгазету, но ребят, как правило, это не пугало. Страшнее всего были родительские меры наказания. Мало кто из родителей читал своим чадам проповеди, большинство воспитывало их при помощи ремня. Но и это действовало не всегда. Буквально через пару дней пострадавший опять носился по развалинам конюшни, не думая о последствиях. Вскоре директор школы об отрицательном влиянии заброшенного строения на учеников известил управляющего фермой. Через пару дней полусгнившие стены конюшни были разобраны и распилены на дрова. Сабельные «бои» тут же прекратились.