Юлия Крён - Дитя огня

К действительности девушку вернула глубокая тишина, воцарившаяся после окончания битвы. Матильда моргнула, огляделась по сторонам, как будто очнувшись от долгого сна, и увидела, что земля усеяна мертвецами. Лица у большинства из них были перекошены, и только Авуаза выглядела такой спокойной, как будто просто спала, и такой мягкой, как будто ее тело было сделано из воска.

– Упокой, Господи, твою душу, мама, – пробормотала Матильда.

Она поднялась и в последний раз взглянула на Авуазу. Матильда знала, что не будет плакать о ней. Скорбела она глубоко и искренне, но не о старой женщине, лежащей перед ней, а о юной девушке, которой та была когда-то и которая уже давно умерла. Помимо скорби, Матильда чувствовала благодарность за то, что ей не пришлось видеть, как рушится ее собственная душа, и за то, что пережитое горе не сломило ее, а сделало сильнее. Девушка не могла этим гордиться, ведь это была не ее заслуга, а скорее милость, дарованная своенравной судьбой, по чьей воле одни деревья усыхают, а другие цветут.

Услышав звук шагов, Матильда вздрогнула. Она обернулась. Человек, подошедший к ней, упал к ее ногам.

– Благодаря Божьей милости теперь я свободен! – вскрикнул брат Даниэль, поспешно перекрестился и со страхом добавил: – Ты ведь пришла, чтобы освободить меня, правда? Ты ведь знаешь, я был всего лишь ее рабом и делал все, что она приказывала, потому что у меня не было выбора.

– Нет, – холодно ответила Матильда, – у тебя был выбор. Ты мог помочь мне, но не сделал этого.

Губы Даниэля расплылись в любезной улыбке, но взгляд оставался колючим.

– Мне тоже никто не помог, – заломил руки он. – Что может дать человек, у которого ничего нет?

Скорбь Матильды прошла, оставив после себя лишь раздражение.

– Ты всего лишь листок на ветру, – процедила она. – Уходи в монастырь, обрети покой, но не попадайся мне на глаза! И избавь нас обоих от твоего коленопреклонения. Ты ничего не делаешь искренне.

Он помедлил, но потом поднялся и зашагал прочь.

Матильда подошла к одному из норманнских воинов и указала на брата Даниэля.

– Это раб моей матери, который раньше был монахом. Прошу вас, увезите его отсюда… и проследите, чтобы с ней тоже ничего не случилось. – Девушка кивнула на пожилую женщину, которая к ним приближалась. Это была Эрин. Увидев тело Авуазы, она разрыдалась. – Она помогла мне бежать, – сказала Матильда, – пусть в благодарность за это она проведет старость в мирном и уютном месте.

Она желала Эрин всего самого хорошего, но слишком устала, чтобы с ней говорить. Матильда отвернулась. Она знала, что воспоминания об этом дне еще долго не оставят ее в покое, но сейчас ей хотелось закрыть глаза, не видеть убитых и думать только о завтрашнем дне, когда она вернется в Руан. Вернется к Арвиду.

Когда Ричард въезжал в Руан, ликованию жителей города не было предела. На улицы вышли монахи и нищие, зажиточные торговцы и крестьяне с морщинистыми лицами, знатные люди и их прислуга. Все они уже давно знали о благоприятном исходе великой битвы на Диве, но, казалось, поверили в это только сейчас.

Уже несколько лет молодой граф не посещал столицу своего государства, и в это время, когда все беспокоились о его жизни и будущем их родины, о нем ходило много слухов. Говорили, что Ричард очень силен, очень умен и очень красив. Теперь, когда люди его увидели, выяснилось, что он все же был человеком из плоти и крови, и к тому же молодым и неопытным. Но во взглядах людей светились радостные ожидания, все перенесенные опасности разжигали надежду на то, что теперь все наладится, а теплые солнечные лучи делали все остальное, необходимое для того, чтобы поверить, будто этот торжественный въезд был чудом. А если кто-то еще сомневался в том, что все произошло благодаря вмешательству Господа и что именно этого Он хотел для Нормандии, того переубедили большие колокола собора Руанской Богоматери, призывающие к благодарственному молебну. Их раскатистый звон пронизывал людей насквозь, и эта мелодия пленяла всех и каждого.

Матильда добралась до Руана к концу молебна. Сначала она думала, что вид оживленного, упоенного радостью города будет ей неприятен, но потом тоже поддалась восторгу и волшебству этого часа, который обещал так много перемен. Девушка вздохнула, закрыла глаза и подставила лицо солнцу, наслаждаясь теплыми лучами, возгласами ликования и колокольным звоном. Когда она снова открыла глаза, то увидела, что недалеко от нее стоит Арвид. Матильду привели к руанскому замку, и самые близкие приверженцы и советники Ричарда как раз возвращались с молебна. Арвид, которому не позволили принимать в нем участие, ждал во дворе. Он выглядел измученным после заточения, его волосы потускнели, но на щеках у него, как и у всех остальных, пылал румянец.