Джейн Фэйзер: Охота за невестой

Пруденс пробежала глазами страницу и все поняла. При виде заголовка тихо присвистнула: «Графа Беркли обвиняют на страницах анонимной газеты «Леди Мейфэра» в насилии над молодыми горничными и служанками, которых в случае беременности он выбрасывает на улицу».

Дочитав до конца, Пруденс подняла глаза на сестру, смотревшую на нее выжидательно. Честити сказала:

– Они и в самом деле опросили женщин, о которых Кон упомянула в статье.

– «Они шлют проклятия сладострастному пэру в своем неподражаемом стиле, – прочла вслух Пруденс. – Полные чуть ли не религиозного рвения, проклинают лорда и обвиняют его в похоти, потрясая читателей скандальными подробностями».

– Именно на это мы и надеялись, – сказала Честити. – Это появилось ровно через четыре недели после статьи в «Леди Мейфэра» и вызвало всего лишь робкий шепот да порой косые взгляды матрон-пуританок из общества, бросаемые на лорда Беркли. Что же касается его приятелей, то они и ухом не повели, да и сам он, похоже, проигнорировал обвинения в свой адрес. Я думала, все уже забыто. Но когда это дойдет до улиц, клубов и светских гостиных, он будет пригвожден к позорному столбу.

– Да, – неуверенно согласилась Пруденс. Она достала из сумочки письмо. – Оно пришло вместе с остальными письмами.

– Что это?

– Похоже, из адвокатской конторы.

– О! – Честити взяла конверт, повертела в руках. – Надо его вскрыть.

Пруденс передала ей нож для бумаг, Честити вскрыла конверт, извлекла из него плотный лист веленевой бумаги и начала читать. Пруденс пристроилась рядом и тоже читала.

– О, черт возьми! – воскликнула Пруденс, дочитав до конца.

Несмотря на казенный канцелярский стиль, все было ясно как божий день.

– Почему Беркли собирается привлечь нас к суду за клевету? И почему «Леди Мейфэра», а не «Пэлл-Мэлл газетт»? – удивлялась Честити. – Ведь она гораздо влиятельнее нас!

– «Газетт» вышла только сегодня, – мрачно заметила Пруденс, – а мы нацелились на него еще месяц назад. У него было достаточно времени, чтобы собраться с силами и понять что к чему. Если он выиграет у нас процесс, примется за «Газетт».

– Итак, что будем делать? Честити перечитала бумагу.

– Здесь говорится, что они будут добиваться самого строгого наказания за оскорбление, нанесенное их клиенту. Что бы это могло значить?

– Понятия не имею, но думаю, ничего хорошего. Уж в этом можешь не сомневаться.

Пруденс сбросила туфли и нырнула в глубину мягкого кресла.

– Нам необходим мудрый совет.

– Нам необходима Кон.

Честити примостилась на подлокотнике кресла, скрестив ноги.

– И что, ради всего святого, подумает обо всем этом Макс? – спросила Пруденс.

– Это никоим образом не будет способствовать его карьере, если окажется, что его жена – автор данного материала, – мрачно заметила Честити.

– Мы должны сделать все, чтобы слухи об этом не просочились наружу, хотя бы ради того, чтобы сохранить нашу газету. Не знаю только, удастся ли это скрыть от Макса.

Пруденс снова взяла письмо.

– Я не посмотрела приписку внизу! «В дополнение к инсинуациям, касающимся личной жизни клиента, мы выясним, какой урон нанесла клевета его взаимоотношениям со служащими ввиду намеков на его финансовое положение».

– Неужели «Пэлл-Мэлл газетт» поместила на своих полосах даже эти намеки?

Честити потянулась за газетой.

– Я ничего такого не заметила.

– Вероятно, у них хватило ума не касаться этого. Нет никаких доказательств, во всяком случае, никто из нас их не представил. Не сомневаюсь, что они существуют, но мы так жаждали крови Беркли, что на все остальное не обратили внимания, – вздохнула Пруденс. – Какие же мы дуры!

– Нет, – возразила Честити, – мы были дурами, а теперь поумнели.

– Снявши голову, по волосам не плачут, – произнесла Пруденс с мрачной усмешкой и обернулась, услышав осторожный стук в дверь.

– Хотите, принесу вам сюда графин хереса, мисс Пру? Или предпочтете нынче вечером другую гостиную? – спросил Дженкинс.

– Не думаю, что вечером мы захотим воспользоваться другой гостиной, – заверила его Пруденс. – Мы выпьем херес здесь, а пастуший пирог съедим в маленькой столовой.

– Я так и предполагал.

С этими словами Дженкинс вошел и поставил на стол поднос.

– Что сказать миссис Хадсон? Когда вы хотели бы пообедать?

Он наполнил два стакана и подал сестрам.

– Часов в восемь? – Пруденс бросила вопросительный взгляд на сестру, и та кивнула.

– Вряд ли мы будем переодеваться к обеду, Дженкинс. Да и прислуживать за столом не надо, Дженкинс, сами справимся. Уверена, вечером у тебя и так полно дел.