Наталия Полянская - Просто поверь

– Да при чем тут честь! Я говорю о девушке, о живой, нормальной женщине, которую ты предлагаешь мне привести в семью. Во-первых, мне жаль ее. Во-вторых, мне не нужна жена, пока, во всяком случае. Что я стану с ней делать? Я не хочу забирать ее в Италию, там я веду другую жизнь. Я не стану оставлять ее здесь – не настолько я ненавижу людей, чтоб делать им такие подарки! Бросить ее на глазах всего света и уехать?

– Раньше ты не жалел своих несчастных возлюбленных, – едко заметил отец.

– Раньше несчастными были только те возлюбленные, которые выбирали быть таковыми. Кудрявые дамочки со сквозняком под шляпкой. Они считали, что имеют право по мне вздыхать, коль скоро я протанцевал с ними тур вальса. А здесь иное дело. Супружество – опасная стезя, и у меня нет никакого желания по ней прогуляться. Что вам в голову взбрело, отец? Неужели ваше нездоровье натолкнуло вас на мысль, будто я не намерен жениться никогда и оставлю Хэмблтон без наследников? Это произойдет… когда-нибудь.

– Сядь, – велел лорд Хэмблтон.

Рэймонд остался стоять.

– Ты не подчиняешься мне, хорошо; я лишь прошу тебя подумать. Да, я беспокоюсь за тебя. Все твои обещания могут оказаться пустым звуком, и однажды ты рискуешь сгинуть в одной из бесконечных интрижек, которые затеваешь, не считаясь ни с кем. А мы, я и твоя мать, которую ты не желаешь называть матерью и даже по имени не зовешь, – так вот, я и Мэри останемся одиноки. Ты – единственное наше продолжение, единственная надежда и чаяние. Ты – наше дитя, как бы ты ни хотел откреститься от этого. Говоришь, что понимаешь долг; что ж, пойми его еще глубже. Я нездоров, твоя мать… ей необходима забота. И если меня не станет, проявить ее смогут лишь те, кто останется.

– То есть я прав. Вы хотите, если с вами что-то случится, чтоб я и моя воображаемая супруга присмотрели за ней. – Рэймонд почувствовал знакомую волну злости, поднимавшуюся в нем, словно тошнота. – Тогда как я не раз сказал вам, что не желаю иметь с нею ничего общего.

– Это неважно.

– Конечно, – горько согласился он.

– Нам важно твое счастье, – продолжал настаивать отец, – и я хочу, чтобы мы все были спокойны. Хорошо, если ты не стремишься жениться прямо сейчас, мы можем заключить помолвку. Тебе двадцать пять, Рэймонд, вскоре исполнится двадцать шесть, и тебе пора об этом задуматься. Для своего возраста ты излишне легкомыслен, все эти европейские кутежи хороши в меру. Мы можем договориться с какой-нибудь достойной семьей, где имеется юная девица, и даже если эта семья недостаточно состоятельна, неважно. Выбирай любую девушку, я беру на себя труд уговорить ее родителей.

– А, значит, меня все-таки помнят в Лондоне. Трепетные отцы и мамаши не пожелают отдавать невинных дочерей за страшного повесу?

– Если ты не наделаешь новых глупостей, то, может, и не откажутся. Заметь, это не идея, которую я тебе подаю. Это предупреждение.

– Я понял. Отец, вы режете меня без ножа. – Рэймонд глубоко вдохнул и выдохнул; кажется, с гневом удалось справиться. Что там ни говори, а не мог он срывать злость на отце, который только что сообщил о сердечной болезни. – Если даже я решусь на такое – я не обещаю, что решусь, – то все пройдет на моих условиях, а не на ваших.

В конце концов, ему есть куда податься, оставив молодую жену совершенно законно, только вот лорду Хэмблтону об этом неизвестно. Поселить ее в отдельном доме, не здесь, новый прикупить, и строго-настрого запретить приближаться к этому особняку и уилтширскому, и никого оттуда не принимать. Он все ей объяснит… если решится. При мысли о том, что какую-то девушку придется обречь на жизнь с ним, Рэймондом, у него зубы сводило.

Никто такого не заслуживает.

– Я ничего больше не прошу, – сказал отец, – только подумай об этом.

Рэймонд покачал головой и направился к выходу.

Небольшой особняк желтого цвета находился далеко не в центре Лондона и за прошедшие годы успел обрасти соседними домами, однако Рэймонд без труда его отыскал. Он спешился, бросил поводья лошади Кевину и объяснил:

– Конюшня с той стороны, можешь отвести коней туда. А потом пообедай, скажи на кухне, что приехал со мной. Я наверняка задержусь.

– Да, сэр.

Дверь открыли сразу же и без всяких ойканий.

– Добро пожаловать, сэр. – Тут дворецкий был старый, седой, как лунь, с круглыми, как будто вечно удивленными глазами. – Мы вас ждали.

– Я ведь не говорил, что приеду, – хмыкнул Рэймонд, отдавая ему шляпу, плащ и перчатки.