Вера Анмут - Ливень в графстве Регенплатц

– Пообщаетесь с ней и сами поймёте, какая она. А сейчас пойдёмте смотреть ваши рисунки.

– Да, пойдёмте.

Мастер Вольфгарт быстро нашёл общий язык с детьми ландграфа фон Регентропфа. Его уроки больше походили на интересные беседы и дискуссии, нежели на скучные лекции. Дети это оценили и с удовольствием посещали занятия. Даже Густав, который ранее был уверен, что в настоящей жизни научные знания бесполезны, и важнее отменно владеть мечом и луком, нежели пером.

Карен Вольфгарт детям тоже полюбилась. Особенно Маргарет, которая готова была заниматься танцами и музыкой целыми днями напролёт. Помимо танцев Карен знала много интересных историй различных легенд и сказок, и в конце занятий дети всегда просили её что-нибудь рассказать. Словоохотливая Карен делала это с великим удовольствием.

Уроки рисования посещали лишь Берхард и Маргарет. У Густава не только какие-либо способности отсутствовали, но и всякое желание. Маргарет тоже не любила рисовать, но ей, как образованной девушке это было необходимо. К тому же общение с молодым любезным Зигмундом доставляло ей не малое удовольствие.

Урок рисования шёл как обычно. Маргарет и Берхард стояли за мольбертами у окон. Яркое сентябрьское солнце с голубого небосвода мягко освещало их рисунки тёплыми лучами.

Перед Маргарет на столике стояла узкая вазочка с красной розой. Это было задание на сегодняшний урок. Роза никак не получалась. Маргарет рисовала на грифельной доске, работала не торопясь, исправляла, рисовала снова, опять исправляла. Эскиз выходил грязным и неаккуратным. И вообще рисование девушке уже надоело, монотонные движения наводили тоску. Если бы Маргарет могла, то никогда в жизни не занималась бы этим скучнейшим делом.

– Нижний лепесток слишком велик, – прозвучал за плечом юной девушки мягкий голос Зигмунда. – Впечатление, будто бутон лежит на блюдце.

Как ей нравился голос юноши. Маргарет с удовольствием заводила с Зигмундом разговоры на любую тему, лишь бы слушать его голос. Но молодой человек был очень скромен и застенчив и дальше разговоров ничего себе не позволял: ни нечаянного прикосновения, ни прямого взгляда в глаза, ни слов о любви и нежных чувствах.

– Но лепесток именно таков и есть, – возразила Маргарет.

– Положение его вы передали почти правильно, но размеры велики. Лучше бы было наоборот.

– Розу рисовать слишком сложно. Лилия была намного проще.

– Вы должны уметь рисовать разные цветы.

Маргарет тяжело вздохнула и принялась исправлять ошибку. Но через секунду она нервно топнула ножкой.

– Нет, у меня не получается. Зигмунд, покажите, где тут исправлять.

И Маргарет подала молодому учителю грифель. Зигмунд протянул было к нему руку, но тут же её отдёрнул.

– Нет. Вы должны сами исправить ошибку.

Маргарет усмехнулась: да застенчивее этого парня даже девицы не сыскать.

– Вы что, боитесь коснуться меня, учитель? – лукаво улыбнулась девушка.

Зигмунд вдруг смутился и покраснел, чем ещё больше позабавил Маргарет. Впрочем, юноша быстро овладел собой и достаточно уверенно ответил:

– Ошибку нужно исправить вам самим, чтобы в следующий раз её не повторять.

После Зигмунд отошёл и встал недалеко за спиной юной ученицы. Маргарет уменьшила непослушный лепесток, но вновь перестаралась – теперь он получился слишком маленьким. Девушка тихо и несчастно простонала.

– Можно его вообще не рисовать? – спросила она.

– Нет. Вы делаете копию с натурального цветка, а у него этот лепесток есть.

– Ух, как вы сегодня строги! – обернулась Маргарет с укоризной в зелёных глазках.

Но, взглянув на Зигмунда, она вспомнила, как тот мило покраснел, и весело рассмеялась. Юноша лишь опустил глаза, понимая, что причиной смеха является именно он. И Зигмунд мог бы обидеться, но этой золотоволосой красавице, с ослепительной улыбкой он готов был простить всё.

Сохраняя усмешку, Маргарет вернулась к своему рисунку. Её настроение значительно улучшилось, и урок даже начинал ей нравиться. Чем бы ещё поддеть этого скромника?

– Скажите, Зигмунд, вы такой красивый молодой мужчина наверняка разбили много девичьих сердец? – спросила Маргарет, и, представив, как Зигмунд вновь краснеет от комплимента, опять тихо рассмеялась. – Признайтесь, вас кто-нибудь любит?

Зигмунд действительно пребывал в смятении. Не привык он говорить со столь юной девицей на столь откровенные темы. И что это вдруг нашло на Маргарет? Для чего ей надо знать, свободен он или нет? Может, он ей более чем симпатичен?