Амелия Грей: Капелька скандала

«Вот, значит, как живут в высшем лондонском обществе!»

Миллисент преисполнилась благоговейного восторга.

Первые два часа прошли незаметно. Хиткоуты всячески старались, чтобы она была представлена нужным людям. Кое-кто из дам, с которыми познакомили Миллисент, отнесся к ней сдержанно, другие же приняли ее очень тепло и дружелюбно. Миллисент познакомили и с пятью молодыми людьми, и все пятеро тут же попросили ее записать их в свою бальную карточку. Она уже протанцевала с тремя из этих молодых людей.

Верная своему слову, леди Хиткоут не выпускала Миллисент из поля зрения. Даже танцуя, Миллисент чувствовала, что эта дама наблюдает за ней. Весь вечер виконтесса держалась с Миллисент очень мило, и девушка даже подумала, уж не ошиблась ли тетя Беатриса, решив, что леди Хиткоут хочет взять на себя ведение светской хроники. Миллисент не заметила в ней и намека на зависть.

Количество людей, с которыми она познакомилась или просто увидела, ошеломило Миллисент. Вряд ли она сумеет удержать в голове все их имена и титулы до возвращения домой. Придется кое-что записать. Для этого ей нужно было немного побыть одной. Она вспомнила, что видела узкий коридор, который вроде бы оставался не замеченным гостями, которые из бального зала направлялись ужинать. Этот коридор может послужить прекрасным укрытием. Здесь она спокойно уединится на несколько минут.

Миллисент быстро нашла нужный поворот и поспешила по коридору, тускло освещенному единственной горящей настенной лампой. У стен стояли какие-то шкафы, стулья и столы, так что пробираться по коридору было довольно трудно. Удушающий запах пыли, воска и подгоревшего масла щипал ноздри. Мебель, видимо, была вынесена сюда из комнат, чтобы освободить пространство для гостей.

Дойдя до середины коридора, Миллисент увидела большую фаянсовую вазу, стоящую рядом с высоким бронзовым светильником, и поспешила втиснуться между ними. К счастью, она оказалась почти под падающим сверху лучом света.

Миллисент быстро развязала ленточку своей бальной карточки и сняла ее с запястья. Потом, стараясь по возможности прибегать к сокращениям, начала писать на оборотной стороне карточки маленьким карандашиком, прикрепленным к ленточке:

ЛедиX.положила глаз на лорда Гринфилда. Лорд Даг-дейл в этом сезоне ищет невесту. Мисс Б-велл выходит за одного из «скандальной троицы», не важно за кого. Мисс Чиппинг недовольна женихом, которого нашел ей отец, и скорее сбежит, чем выйдет за пожилого графа.

На записи Миллисент легла чья-то тень. Поглощенная своим занятием, она не придала этому значения и передвинула карточку под слабый желтый свет. Спустя мгновение-другое тень снова помешала ей. Слишком занятая своим делом, чтобы посмотреть, что ей затеняет свет, Миллисент снова передвинулась туда, где светлее. Только когда все повторилось еще раз, она обратила на это внимание и подняла глаза с раздраженной гримасой.

Сначала ее взгляд уперся в широкую грудь, облаченную в белую крахмальную рубашку, которую прикрывали парчовый жилет кремового цвета и черный вечерний фрак, и все это дополнял превосходно завязанный шейный платок. Дорогая ткань и прекрасный покрой одежды свидетельствовали о том, что перед Миллисент не просто какой-то заурядный джентльмен.

«А я-то думала, что смогу спрятаться за мебелью».

Ее взгляд медленно поднялся вверх к сильному, чисто выбритому подбородку, скользнул по гладкой, почти квадратной челюсти к губам, которые были такими явно мужскими и так близко от ее собственных губ, что сердце у Миллисент замерло, а потом сильно забилось. На мгновение затаив дыхание, она продолжила свое странствие по узкой переносице и четким очертаниям скул и наконец заглянула в глаза – такие синие, что ей захотелось в них раствориться.

Густые темные волосы были коротко острижены на висках и оставлены более длинными на затылке. Хорошо сложенный и безупречно одетый джентльмен позволил Миллисент рассмотреть себя. И она рассмотрела, без всякого чувства вины или стыда. Это был мужчина с великолепной внешностью, которая без слов говорила о силе, привилегированном положении и богатстве.

Отточенный кончик карандаша сломался, потому что Миллисент слишком сильно нажала на него.

Понимающая усмешка медленно проступила на губах незнакомца, так заинтриговав ее, что она не могла отвести от них глаз. В глубине ее лона что-то затрепетало, и трепет этот, проложив дорогу к ее груди, задержался там, а затем добрался до горла и сжал его. Миллисент была совершенно уверена, что ничего подобного не испытывала никогда в жизни.