Вера Русакова - Боярыня Матвеева

Матушка Флора немедленно стала жаловаться на трудности вынужденного переодевания: большинство иностранцев уже привыкли к русской одежде, а им вдруг приказали носить немецкое платье, которое негде было купить и мало кто умел шить.

– Это правда, – тихо подтвердила Мэри. – Моя мама хорошо шьёт, и её умение создало ей внезапную популярность. У неё учились сами наши дамы, присылали к ней слуг, самые наглые просили сшить им платья.

Не в добрый час упомянула она о слугах: свекровь ухватилась за новую тему для жалоб.

– Держать русских слуг нам нельзя, а везти их из Германии или Голландии – чудовищно дорого и неудобно. Приходится идти на всякие хитрости…

Тут госпожа Краузе сообразила, что говорит лишнее.

– Царь и патриарх считают, что православные люди не должны быть слугами иноверцев. А какие у вас хитрости в ходу?

– Ну… э… а ты не будешь на нас доносить?

– Нет, – гость улыбнулся, – просто из любопытства спрашиваю.

– Ну… договариваемся с русскими друзьями или выкрестами, что слуги числятся как бы у них, а на самом деле у нас… Или что они не слуги, а угол снимают, – добавила она смущённо.

– Или принимаете беглых, – опять улыбнулся Матвеев.

Мэри сидела как на иголках. Похоже, русские власти знали больше, чем хотелось бы обитателям Немецкой слободы.

– Нет, что ты, это же незаконно, – ответила она сахарным голосом.

– Я лично так не делаю, – добавила её свекровь голосом не менее сахарным, – но могу понять того, кто будет так делать.

– Боюсь, что власти и прежние хозяева не поймут. Вообще же у вас есть выход: принять православие, и сложностей этих не будет.

– Поменять веру не так-то просто, если, конечно, ты не Анри Четвёртый.

– Кто это?

Мэри приказала подать сладкое и объяснила, что это французский король, прославленный любовными похождениями и тем, что он четыре раза менял веру.

– Четыре раза? Нет, я понимаю один, ну два, но четыре…

Кончилось тем, что пришлось рассказывать гостю про Анри Четвёртого, предварительно предупредив, что это рассказ долгий.

– Я никуда не тороплюсь. И если вы, женщины, меня не гоните – с удовольствием послушаю.

Мэри начала, что называется, ab obo [8] «от яйца» (лат.), т. е. «от начала начал». :

– Во Франции есть закон, называемый салическим, по которому женщина не может сесть на трон. Поэтому если в Кастилии была королева Изабелла, в Шотландии – королева Мария, а в Англии – Мария и Елизавета…

– Это с которой царь Иван Васильевич переписывался?

– Да, верно. А у французов, когда умерли один за другим три брата-короля из династии Валуа, на престол взошла не их сестра Маргарита, а их не то семиюродный, не то ещё более дальний родственник, король Наварры Анри…

Мэри рассказывала с увлечением, а собеседник слушал её, как Шахрияр Шахерезаду, иногда задавая вопросы; эти вопросы обнаруживали как знания, так и незнания в самых неожиданных областях. Наконец добрались до самого конца:

– И вот, старый уже король влюбился в молоденькую знатную даму, красавицу Шарлотту де Монморанси. Он решил её выдать замуж за своего племянника, молодого герцога Конде, но так, чтобы юноша только числился её мужем, а удовольствиями мужа пользовался сам король. Однако молодой человек влюбился в свою красавицу-супругу и увёз её во владения испанского короля.

В этом месте Матвеев начал смеяться.

– Король Анри был в ярости и грозил войной испанскому королю. Правда, некоторые люди утверждают, что красавица Шарлотта была только предлогом, а на самом деле Анри хотел отнять у испанцев их земли, но я думаю, что обе причины, так сказать, сложились друг с другом. Никто не знает, что думала сама девушка: одни говорят, что она была рада сбежать от короля-старика с молодым парнем, а другие – что она любила Анри и тайно посылала ему письма с просьбами спасти её, а мужа к себе в постель не пускала. Но вдруг один монах, католик, прямо на улице подбежал к карете короля, запрыгнул в неё и поразил короля кинжалом.

Артамон Сергеевич перекрестился.

– Разумеется, монаха подвергли мучительной казни, но король от этого не воскрес. Новым королем стал сын Генриха, Луи, маленький мальчик, а регентшей – его мать, королева Мария. Она разрешила супругам вернуться во Францию. Но герцог Конде впутался в заговор против друзей королевы…

– Какой беспокойный юноша, – неожиданно встряла Флора Краузе. Как выяснилось впоследствии, она не знала подробностей жизни Анри Четвёртого и слушала с таким же интересом, как и гость.