Вера Русакова - Боярыня Матвеева

Матвеев давно уже понял, что от него хотят, но от души забавлялся, слушая красивые речи красивой вдовы.

– Это сложно. Согласно Соборному уложению, наследство должно отходить родственникам покойного, а не бездетной вдове.

– Но княгиня Лобанова-Ростовская…

– Княгиня – внучка мамки государя, и весьма ловко использует память о бабушке для своего обогащения. Бабушка твоей свекрови ведь мамкой государя не была?

– Нет. Но мой свёкор оставил завещание в её пользу. Можно это использовать? Не просить государя распорядится наследством, а утвердить завещание…

Мэри смущённо замолкла. Она вступала на весьма зыбкую почву.

– А ведь верно! Иногда бывает, что государь утверждает не совсем обычные распоряжения усопших, как с боярином Шереметьевым, например, который отдал дочери и зятю то, на что претендовали сыновья. Ты умница. Если под таким соусом подать… Матвеев замолчал, словно опасаясь сказать лишнее.

– Кто тебе посоветовал ко мне обратиться?

– Госпожа Харитонова, – ответила Мэри, надеясь, что Соломонии это не повредит.

– Не знаю такую. Покажи мне челобитную, если она у тебя с собой.

Мэри протянула ему вчерашнее сочинение.

– Так не пойдёт. Во-первых, обращаться надо иначе…

– Скажи как!

С разрешения хозяина Мэри взяла его перо и начала перечеркивать, исправлять и добавлять по указанию Матвеева.

– Завтра принесешь мне исправленное прошение. Как скоро нужен ответ?

– Насколько я понимаю, спешки нет. Важнее результат. Лучше подождать, но получить одобрение.

– Это я и хотел узнать. Я буду ждать подходящего момента.

Собеседники задумчиво посмотрели друг на друга.

– Ты столько делаешь для нас, бо…

– Я стрелецкий голова, полковник.

– Спасибо, полковник. За твои труды, какой подарок мы могли бы тебе сделать?

Матвеев подумал и назвал сумму не маленькую, но доступную для вдовы Краузе.

Когда Мэри стояла уже у двери, её окликнули.

– У тебя красивые глаза. Как орешки лещины.

– Это глаза порядочной женщины, – чопорно ответила Мэри. И, смягчив холод ответа поклоном, вышла.

– Как тебе показался этот господин Матвеев? – спросила матушка Флора.

– Неучтив, как все русские.

На следующий день она Матвеева в доме не застала и с некоторым даже облегчением передала исправленное прошение и кошелёк экономке Домне Трофимовне – почтенной полной женщине.

Весна всё сильнее напоминала о себе: оттепелью, слякотью, ветром, тем пронзительным и беспокойным духом, который сопровождает пробуждение природы.

Флора Краузе осторожно и скрытно подыскивала покупателя. Мэри наняла нового слугу, который выполнял вместе с Иоганном тяжелую работу и должен был в случае чего защищать хозяек.

Новости вошли в их дом вместе с Артамоном Матвеевым, одетым в стрелецкий кафтан лилового цвета, серьёзным и как будто грустным. Обе женщины приняли его в гостиной, мысленно приготовившись к худшему.

После положенных приветствий и небольшой паузы гость вынул из-за пазухи бумажный свиток и сказал:

– Великий государь утвердил завещание. Всё теперь твоё, госпожа.

Это относилось к Флоре.

Флора перекрестилась. Мэри радостно ахнула и негромко хлопнула в ладоши. Гость улыбнулся.

– Это было трудно?

– Это было очень трудно.

В серых глазах гостя мелькнуло что-то такое, что заставило Мэри заподозрить: он преувеличивает трудности, чтобы снискать побольше благодарностей. Но если даже и так – почему нет? От любезных слов язык не сломается. А может, вовсе он не преувеличивает.

Благодарности были выданы ему обильно и с жаром, причём, что характерно, искренним. В основном старалась Мэри, но Флора тоже не отставала; Матвеев слушал. Когда же дамы притомились, младшая предложила гостю пообедать, «если это не против его веры и его не смущает обедать с женщинами» [7] В России XVII века было принято, чтобы мужчины и женщины принимали пищу отдельно друг от друга. Исключения делались только в определённых случаях, например, на свадьбах. . Флора немедленно добавила, что ничего, противного православным традициям, у них не готовят. Полковник согласился так охотно, как будто именно этого и ждал.

– То, что на вас – это и есть немецкое женское платье? Я мужские камзолы и прочее видел, а вот женские наряды – ни разу.

– И как тебе нравятся наши платья? – с улыбкой спросила Мэри.

– Нравятся. Не широкая одежда, а как будто облегает.

– Так и есть, – согласилась Мэри, а про себя подумала: хорошо, что на них закрытые скромные платья, без вырезов.