Рикарда Джордан - Люция. Спасенная

– Нет, не только из-за кошелька, – ответила Анна. – Рыжий Ганс перед тем зарезал одного типа. Наверное, парень Беатрикс ничего не понял. Может, крови не было видно… Когда пришла стража, разбойники разбежались в разные стороны. Остался только он. Парень стоял как столб и таращился на труп, сжимая окровавленный нож, который Рыжий Ганс сунул ему в руку. Он, конечно, все отрицал, но что толку? – Анна с сожалением пожала плечами.

Беатрикс застонала – у нее опять начались схватки. Внезапно она обмякла, как будто окончательно впав в беспамятство. Она потеряла слишком много крови. Рахиль больше не верила, что сумеет спасти роженицу. Но ребенок внезапно повернулся, приняв правильное положение. Рахиль выпрямилась и облегченно вздохнула, но уже в следующее мгновение ей пришлось снова опуститься на колени рядом с роженицей и принять ребенка. Головка, которая наконец появилась на белый свет, оказалась крошечной. Если бы у плода было правильное положение, роды прошли бы легко. Рахиль вздохнула. Неисповедимы пути Господни…

Она осторожно потянула к себе головку новорожденного и вытащила его по плечи. Затем наружу вытекли околоплодные воды, еще немного крови – и младенец появился на свет.

– Девочка, – сказала Рахиль.

– Она жива? – почти удивленно спросила Анна.

– Ну да! – Рахиль подняла сморщенное окровавленное дитя за ноги и энергично похлопала его по спине, вызвав громкий протестующий крик новорожденной. – Да вы и сами слышите!

Даже Беатрикс, погруженная в милосердное беспамятство, казалось, услышала плач. Она снова открыла глаза. Рахиль отметила про себя почти невозможный насыщенно-синий цвет и яркие искорки, вспыхнувшие в них, когда молодая мать узнала своего ребенка.

Беатрикс, похоже, хотела что-то сказать, но от слабости не смогла произнести ни слова. Ее руки неуклюже и резко дернулись, будто бы благословляя дитя. Затем ее голова склонилась набок. Молодая мать умерла.

Рахиль с сожалением закрыла глаза несчастной.

– Роды оказались слишком тяжелыми для нее, – тихо произнесла она. – Бедняжка…

Повитуха не стала уточнять, кого она имела в виду – новопреставленную мать или новорожденную дочь. Ей было жаль обеих. Что станет с маленькой девочкой, увидевшей свет в конюшне публичного дома? Если, конечно, можно было назвать светом то, что давала мутная масляная лампа. Рахиль достала из сумки пару тряпок и кое-как вытерла ребенка. Затем она обернула крошечное тельце в самый сухой платок, какой смогла найти у себя.

– Кто из вас позаботится о ребенке? – спросила она Анну и Лене, недоверчиво разглядывающих тело подруги. В конце концов, когда Беатрикс умерла, Лене перекрестилась. Анну же, похоже, больше беспокоили последствия ее поступка. Хозяин обнаружит умершую утром и непременно станет искать свидетельниц.

– Из нас? – в ужасе переспросила она. – Ты же не думаешь, что мы можем вырастить ребенка… здесь? Господи, да тогда я могла бы родить троих, только вот я не так глупа, как она! Беатрикс спокойно могла бы избавиться от ребенка, вместо того чтобы рожать, – мы узнавали. Но нет, она решила рожать. Ну и черт с ней. Она получила то, что хотела. А девочка…

– Разве нельзя ее утопить? – предложила Лене. – Как котят топят? Мой старик всегда говорил, что они ничего не понимают. И если мы сначала покрестим ее, она отправится прямо на небеса.

– А ты попадешь в ад, потому что лишила христианина жизни! – сказала Анна и закатила глаза, услышав такую глупость. – Давай просто вынесем ее отсюда. И положим возле собора – туда никто не придет до самого утра. А к утру она все равно умрет.

– Жидовка могла бы и утопить ее, – заметила Лене. – Жидовке это раз плюнуть. А вот оставлять младенца у собора жестоко. Он же замерзнет насмерть!

Рахиль баюкала крошечную новорожденную, которая теперь тихонько плакала, словно понимая, о чем говорят распутницы. Ребенку нужны тепло и молоко, однако единственные люди, которым смогла довериться его мать, думали только о том, как побыстрее избавиться от него, не навредив при этом собственной душе.

– Я не для того помогла ей появиться на свет, чтобы теперь топить! – рявкнула Рахиль. – Ее мать сказала, что ребенок не ублюдок. Что она имела в виду? Может, у нее есть родственники?

Анна пожала плечами.

– Она сказала, что вышла за своего парня замуж. Мы ей не поверили. Но она пошла работать в бордель только тогда, когда ее парень уже болтался на виселице. Он еще даже остыть не успел… Но ничего не поделаешь, иначе ей пришлось бы выметаться из номера в таверне. Она бы не смогла и дальше платить за жилье, а наш герр Генрих не знает пощады. В любом случае она осталась одна, да еще и беременная. – Анна указала на девочку, которую держала Рахиль.