Анна Христолюбова - Жертва Венеры

– А ну-ка покажи, Мишенька, как красотка по воду идёт! – приказал мужик, когда медведь, притомившись плясать, остановился.

Тот ухватил передними лапами валявшуюся на земле длинную палку, поднялся на задние, сделавшись на голову выше богатыря-Архипа, перекинул палку себе на шею на манер коромысла и засеменил, смешно виляя толстым мохнатым задом.

Послышался смех.

– А теперь покажи, как рекрут службу ратную несёт!

Медведь вскинул палку на плечо, словно ружьё, и, вытягивая лапы, заковылял вперёд, насколько позволяла цепь, затем развернулся через плечо и замаршировал обратно.

Князь видел, как Ладыженский и девушка весело хохочут, стоя в небольшой группе баб и мужиков, собравшихся вокруг медведя.

– А тапереча представь честному народу, как генерал из немчин смотр войскам делает!

Медведь сел на палку верхом, подобно играющему в лошадки мальчику, и поскакал на ней по кругу на задних лапах, время от времени рыкая и взмахивая передней. Народ покатывался от хохота.

– Ах ты, шельма! – Невысокий, стройный всадник в военном мундире галопом нёсся через площадь. – Каналья! Мерзавец!

Он с разлёту осадил тонконогого гнедого жеребца, подняв его на дыбы, копыта мелькнули над самой головой поводыря, и на плечи мужику опустилась плеть.

– Я тебе покажу генерала! – Голос всадника, высокий, пронзительный, звенел от ярости. – Над кем тешиться посмел, скотина?!

Князь Порецкий узнал генерал-аншефа Христофора Миниха, очевидно, как и он сам, спешившего на приём императрицы. И невольно бросил взгляд на часы Спасской башни. Без четверти. Пора…

Между тем избиение продолжалось. Поводырь и не пытался бежать или уворачиваться, покорно замер на месте, прикрывая руками голову.

Впрочем, Миних действительно спешил. Хлестнув обидчика раз пять, гневливый генерал пнул его сапогом в грудь и, ударив по крупу коня, понёсся дальше. Следовавший за ним по пятам денщик, чернявый и смуглый, как арап, прежде чем догонять своего господина, тоже приложил поводыря нагайкой, а напоследок наотмашь хлестнул и медведя, настороженно замершего рядом.

«Куда он скачет? – мысленно изумился князь, увидев, как гнедой жеребец Миниха во весь опор несётся к Спасской башне. – Он что, не знает, что через Спасские ворота не ездят верхом 10 10 Спасские ворота московского Кремля с расположенной на них иконой Спасителя считались священными. Через них запрещалось ехать верхом, при проходе через них мужчины, как в церкви, снимали шапки. ?»

Истошный вопль заставил забыть про генерала. Обернувшись, князь обомлел: народ бежал в разные стороны, а по быстро освобождавшемуся пространству с рёвом метался медведь, за которым со звоном волоклась брошенная поводырём цепь.

Вот он настиг давешнего паренька, что играл на балалайке плясовую, на бегу махнул лапой, и в следующую секунду тот с истошным криком, перешедшим в хрип, покатился по земле – из распоротого горла потоком хлынула кровь. Зверь взревел и поднялся на задние лапы. Толкаясь и сшибая с ног баб и девок, бежали врассыпную зеваки. Площадь наполнилась пронзительным разноголосым визгом.

Архип сгрёб хозяина в охапку и быстро потащил куда-то, словно тот был малый ребёнок.

И тут Порецкий вновь увидел её. Хрупкая фигурка оказалась очень близко от разъярённого зверя, шагах в десяти. Она стояла, оцепенев от ужаса, и никуда не бежала. Отчего-то князь забыл про Ладыженского, хотя он всё время был рядом с девушкой, и заметил лишь, когда тот заслонил спутницу собой.

– Отпусти меня! – взвыл князь, вырываясь из рук Архипа. Как ни странно, тот внял.

По быстро пустевшей площади ещё бежали люди – кто к храму, кто к стене рва, кто к реке, но князю казалось, что на ней не осталось никого, кроме огромного зверя и двух маленьких фигурок, одна из которых заслоняла собой другую. Надо же, как далеко утащил его Архип…

– Дай пистоль, живо! – крикнул он Архипу.

– Слишком далеко, ваше сиятельство, – возразил тот, но оружие достал.

Князь вырвал у него пистоль, но зарядить не смог – тряслись руки, порох сыпался мимо.

– Заряди!

– Нельзя стрелять, барин, – тихо проговорил Архип. – Вы его не убьёте, только раззадорите пуще. Им бы на землю лечь да замереть, глядишь, он и не тронул бы…

Загородив собой девушку, Ладыженский медленно пятился. Однако там, куда они продвигались, не было никакого укрытия, только валялась опрокинутая в спешке жаровня давешнего факира, что давно уже сбежал, сверкая жареными пятками. Медведь перестал метаться от одного убегавшего к другому и двинулся в сторону отступавших людей. Кажется, он окончательно определился с жертвой.