Ляна Зелинская - Южная роза

– А как же капитан? – спросила она с деланым удивлением, переведя взгляд с совы на гадалку, и её левая бровь чуть взметнулась вверх.

Сингара прищурилась, её губы то ли скривились, удерживая мундштук, то ли это была усмешка, но она достала ещё одну карту и, бросив поверх остальных, произнесла, не сводя глаз с Габриэль:

– Хм… Ах, капитан… Да, да. Вижу я человека в мундире! Но он в отдалении… Пока что… Ты будешь решать… Будешь терзаться сомнениями… Будешь выбирать… Они оба красивы и богаты, и каждый будет просить твоей руки…

И её слова, и интонации точь-в-точь повторили то, что девушки обсуждали у входа в шатёр.

– Думаю, достаточно этого фарса, – ответила Габриэль резко и встала.

Франческа вскочила следом, но выбежала из шатра первой, а Габриэль замерла у входа, обернулась и добавила, глядя на непроницаемое лицо гадалки:

– Извините за мою бестактность. Я понимаю, что вы слышали наш разговор. Мне жаль.

Гадалка чуть качнулась, подалась вперёд и произнесла, вынув изо рта трубку:

– А твоей подруге скажи, что тот, кого она встретит в ближайшее время, не пара ей вовсе. Хотя она будет влюблена и тебя не послушает, конечно. Но он плохой человек и бросит её прямо перед свадьбой. А муж её будет старше и совсем некрасив, но она найдёт с ним своё счастье…

Габриэль вышла из шатра, не дослушав. Что бы ни сказала гадалка дальше, Фрэнни не стоит этого знать. Она ведь верит во всю эту чушь и будет терзаться сомнениями, а мысль, что её могут бросить у алтаря, и вовсе отравит ей весь праздник.

– Ах, Элла, ну как же неудобно вышло! – Франческа едва не плакала.

– Ну, что поделаешь, я же не думала, что у неё слух, как у её совы. А может, это всё и есть сова? – усмехнулась Габриэль. – Подслушала наш разговор и нашептала ей… Или я была права, Фрэн, и у всех гадалок это заученная история и всем они говорят одно и то же. Но ты, если хочешь, можешь зайти в другой шатёр. Как видишь, тут их целых три.

– Нет! У меня до сих пор мурашки от того, что она тебе говорила, – Франческа достала флакон с апельсиновым маслом и понюхала, – мне даже дурно стало. Что она сказала тебе напоследок?

– «Едва снег укроет бока Червино, ты уже будешь танцевать невестой…», – усмехнулась Габриэль, – Фрэн? Ну, что ещё она могла сказать! Забудь.

– Ладно. Идём, купим цукатов. Что-то мне расхотелось гадать сегодня и хочется сладкого. Какая-то слишком жуткая была эта сова, и вообще… Давай сходим завтра к другой гадалке?

– Чтобы снова послушать про таинственного незнакомца и капитана? Ну уж нет! – махнула рукой Габриэль. – И к тому же завтра я занята: отец просил помочь упаковать амфоры для музея и его книги, ты же помнишь, что мы скоро уедем отсюда.

– Пусть Кармэла упакует, эта работа для слуг! Ну, Габриэль? Я боюсь идти одна!

– У Кармэлы вечно всё из рук валится, а этим амфорам тысяча лет, между прочим, а ну как она их разобьёт? А она их разобьёт – и гадать не надо! Отца хватит удар, и никаких сердечных капель не напасёшься.

Франческа пыталась уговорить кузину, пока они шли меж рядами фруктового рынка, разглядывая пирамидки из апельсинов, лимонов и персиков, трогая их и спрашивая цену, но Габриэль была непреклонна.

Где-то в глубине души слова гадалки оставили неприятный осадок. Даже не слова, а тон её голоса, взгляд и насмешка, будто Сингара, и правда, увидела что-то скрытое от посторонних глаз, причём без всяких карт. И это ощущение было навязчивым, как осенняя паутина, что летала повсюду, гонимая ветром, и липла на шляпки, зонтики и веера и которую счистить было не так уж и просто. Но Габриэль знала средство, как отделаться от неприятных мыслей. С тех пор, как она стала заботиться об их небольшом доме после смерти синьоры Миранди, в голове постоянно вертелись сотни повседневных дел, о которых нельзя было забывать. Вот и сейчас она стала перебирать в уме, что нужно успеть сделать: послать Кармэлу за соломой для амфор, купить корня солодки – отец третий день кашлял и надо сварить сироп, а ещё вернуть корзину кухаркам синьоры Беаты, отдать деньги молочнику и забрать у портнихи платье…

…платье к свадебному балу.

Праздник продлится три дня, и все девушки готовятся к нему уже больше месяца, и за эти дни они сменят не меньше шести нарядов, но у Габриэль новое платье будет только одно. Больше обнов, к сожалению, их скудный семейный бюджет позволить себе не мог. И хотя, конечно, как и любой девушке ей хотелось блеснуть на балу в обворожительных платьях из шёлковой тафты и кружев, таких, например, как привезла для себя кузина Франческа из Алерты, но, увы…