Джоанна Линдсей: Узник моего желания

— Ну, хорошо, моя радость. Тогда я приготовлю напиток для тебя. От него ты не заснешь, но польза его в том, что ты не почувствуешь, что с тобой происходит, и тебе будет все равно, что этот старый развратник с тобой делает.

Ровена нахмурилась. Она не была уверена, что ей хочется быть абсолютно бесчувственной в присутствии Гудвина Лайонза. В данной ситуации она и так была довольно беспомощна, а это сделает ее еще более беспомощной. Но что было лучше — не знать или просто его не видеть?

— Сколько действует твой напиток? — спросила она задумчиво.

— Несколько часов. Достаточно для того, чтобы он сделал то, что собирается.

— А если по ошибке напиток выпьет он?

— Никакого вреда это ему не причинит. Если он может, то он сделает это. Просто утром он об этом забудет.

Ровена застонала и упала на постель.

— Тогда утром мне опять придется иметь с ним дело?

— А почему должна произойти ошибка? Я оставлю зелье в комнате для новобрачных. Оно будет примешано к твоему вину. Твое вино будет уже налито в бокал, а его нет. И ты, как только войдешь в комнату, просто выпей его. Не важно, с кем ты находишься, никто не сможет упрекнуть тебя в том, что ты защитила себя от того, что тебе предстоит вынести.

— Тогда давай так и сделаем. Все что угодно лучше, чем…

Ровена замолчала, услышав стук в дверь. Но это был не Гилберт, как она ожидала. Вошли слуги, очень много слуг. Они принесли ванну и воду, поднос с хлебом и сыром на завтрак и темно-кремовое подвенечное платье. Ей сказали, что лорду Гудвину хотелось бы, чтобы она надела его, если у нее не было ничего более подходящего. Ей также сказали, вернее, она услышала, как служанки перешептывались о том, что две его последние жены тоже надевали это платье. Как экономно было с его стороны использовать платье столько раз. Это определенно указывало на то, что его мало трогали ее чувства.

Когда одна из служанок протянула ей платье, чтобы она лучше рассмотрела его, Ровена произнесла:

— А почему бы и нет? Другим его женам сильно повезло, и они смогли расстаться с ним. Может быть, оно мне тоже принесет удачу.

На мгновение воцарилась гнетущая тишина, и Ровена поняла, что ей было бы лучше хранить свои мысли при себе. В конце концов, это были его слуги. Но своей откровенностью она потрясла их. Раздался смешок, потом еще, и она поняла, что они всем сердцем были согласны с ней, ибо все они ненавидели человека, который должен был стать ее мужем.

Время продолжало свой бег, несмотря на отчаянную надежду, что оно может остановиться. Сразу после молебна, совершенного в шесть часов дня, состоялось бракосочетание Ровены с лордом Гудвином Лайонзом из Киркборо. Чуда, которое могло бы ее спасти, не произошло. В присутствии свидетелей с согласия и благословения мужа — ей бы хотелось надеяться, что Господь от своего благословения воздержался, — ее передали из-под опеки брата ее новому мужу, который, находясь в состоянии старческого слабоумия, проспал всю торжественную церемонию.

Было приготовлено праздничное застолье, которое должно было продлиться до самой ночи. Ровена сидела рядом со своим мужем и наблюдала, как он уплетал жидкую похлебку: из-за отсутствия зубов ничего другого он есть не мог. Но, заметив, что Ровена сама ничего не ест, он милостиво, а может, из чувства противоречия завалил ее золотое блюдо разными яствами. Она была уверена, что, если хоть что-то возьмет в рот, ее тотчас вырвет.

Гилберт был в прекрасном расположении духа. Он совершил то, чего добивался, и ничто не могло омрачить его настроение, даже ее упорное молчание, на которое он каждый раз наталкивался, когда заговаривал с ней.

Он сидел с ней рядом, по другую сторону от мужа, с аппетитом ел, с еще большим удовольствием осушал кубки с вином и без устали хвастался, как он теперь изгонит Фалкхерста из их графства или, если удастся, убьет его, что, конечно, предпочтительнее. Милдред была права. Гилберт не позволял вассалам Лайонза принять участие в торжестве от начала до конца — и по этому поводу было много откровенного недовольства, — он заставил их покидать замок группами по сто человек в течение всего этого дня. Их отправляли в его собственную крепость, чтобы они присоединились там к его армии, которая уже получила приказ на рассвете отправиться в Турез. Гилберт даже не хотел подождать, когда он сможет нанять еще воинов. Он хотел окружить Фалкхерста в Турезе, пока этому вояке не удалось улизнуть.

Ровену совсем не интересовали их разговоры о войне. Она так ненавидела Гилберта, что в душе надеялась, что Гилберту не удастся отнять у Фалкхерста Турез, хотя это и будет означать, что Турез никогда опять не будет принадлежать ей. В военном искусстве Гилберт и Фалкхерст не уступали друг другу. Она искренне надеялась, что они убьют друг друга.