Татьяна Милях - Нежный цвет чертополоха

Девушка повиновалась и встала рядом со стариком. Резко поднявшись с места, граф крепко обнял её и, уткнувшись лицом в её волосы, вновь прослезился.

– Ты так похожа на свою мать, – прошептал Вандом. – На мою прекрасную Изабель.

«Похоже, граф действительно сильно любил мою матушку», – поняла Франческа и неожиданно почувствовала к мужчине жалость. Незнакомое тёплое чувство растеклось по груди, а в голове мелькнула непривычная и в тоже время безумно приятная мысль: "Отец?! Неужели у меня теперь есть отец?!" – радостно встрепенулось сердце. Неожиданно для себя она обвила шею старика руками и тоже прослезилась.

Обнимая графа, Франческа вознесла Святой Мадонне благодарность: «Спасибо, что не оставила меня!» – ликовала юная леди, понимая, что теперь её судьба решена, но самое удивительное – она обрела отца.

В это время слуги, настороженно косясь на хозяина, обнимающего незнакомую девушку, накрывали на стол. Бушар, немного успокоившись, выпустил Франческу из объятий и, указав ей знаком сесть напротив, сам опустился на своё место. Виночерпий наполнил бокал господина вином, он отхлебнул и, похоже, полностью взял себя в руки, только лихорадочно горящие глаза выдавали его волнение. Не сказав ни слова, граф сложил пергамент и спрятал за пазуху, а шкатулку вернул Берте. Женщина поклонилась и поспешила обратно в предоставленную им комнату.

Отпив ещё глоток, Вандом вновь взглянул на девушку.

– Ваша светлость, вы можете рассказать мне что-нибудь о моей маме, – сгорая от нетерпения, спросила Франческа. Ей хотелось знать всё, что касалось ее рождения, ведь тётушка Жанна не любила это обсуждать.

– Отец, – поправил он её. – Прошу, дитя моё, называй меня отец, – граф, не зная, с чего начать, неожиданно замолчал, но, собравшись с мыслями, начал повествование о вспыхнувшей любви.

Затаив дыхание, девушка слушала романтичную историю своих родителей и даже забыла о еде, хотя была страшно голодна, а когда Вандом закончил говорить, она глубоко вздохнула.

«Как бы сложилась моя судьба, если бы граф не отправился в земли Палестины?» – печально размышляла Франческа и, заметив её задумчивость, старик по-доброму улыбнулся.

– Ну не стоит печалиться. Все наши беды позади. Теперь ты дома и моё сердце спокойно. – Слуга подлил господину вина и он, взглянув на привратника, поинтересовался. – Какие покои вы предоставили моей дочери?

Слуга сделал знак, и в залу влетела Лагрета; взглянув на неё, Гуго передал ей вопрос хозяина.

Женщина явно растерялась и, с опаской покосившись на Франческу, пролепетала:

– Комнату прислуги, ваша милость, – и поспешила оправдаться. – Мы не знали, мессир, кто эта девушка.

– Ну а теперь знаете? – насупил он брови.

– Конечно, господин, я сейчас же отдам распоряжение, чтобы подготовили покои вашей сестры, – поторопилась заверить служанка и тут же исчезла с глаз, а у Франчески внутри всё возликовало.

– Ну что же ты не кушаешь? – заметив, что она почти не притронулась к еде, притворно нахмурился граф. – Давай, давай, я не хочу, чтобы мою дочь унесло ветром, – расплылся в улыбке Бушар и взял с блюда большой кусок телятины.

Улыбнувшись отцу, Франческа тоже подхватила кусочек и с аппетитом взялась его поглощать.

– Ну теперь расскажи, как ты жила всё это время? Почему аббатиса Мария говорила, что у неё нет такой послушницы, – вдруг спросил граф и девушка растерялась.

Она совсем была не готова к вопросу и теперь не знала, что ей ответить. Понимая, что врать о монастыре, которого она в глаза не видела будет сложно, она, подумав, решилась открыться.

– Потому что я никогда не была в этом монастыре, – потупилась девушка.

– Вот как? – вскинул брови граф. – А в каком же монастыре ты тогда воспитывалась и как потом попала в Ремирмонское аббатство?

– Я не воспитывалась в монастыре и в аббатстве никогда не была, – ответила Франческа и, заметив немой вопрос в глазах графа, призналась. – Я всё время жила в Шапеллоте.

Вандом замер и, обдумывая сказанное, всё больше хмурился.

– Ах, этот старый чёрт Ульрих! – наконец воскликнул он. – Вот значит, как решил отомстить! Раз я отобрал его дочь, он решил лишить меня моей! И как я сразу не подумал об этом! Его счастье, что он не вернулся из святых земель, я сам бы свернул ему шею!

– Не говорите так! – воскликнула Франческа. – Дедушка был добр ко мне и очень меня любил!

Вандом сначала сердито зыкнул на девушку, но потом, взглянув в её глаза, обмяк.