Диана Гэблдон - Чужестранка. Восхождение к любви [litres]

Нет, решила я. Бросить чайник – совершенно естественная реакция. Чайник упал на колени мистеру Бейнбриджу, но это просто досадная случайность: куда-то же я должна была его уронить. Однако кульминация этой сцены случилась, когда я что есть мочи заорала: «Чертов, мать его за ногу, чайник!» – этот вопль слился и даже перекрыл крик мистера Бейнбриджа, а Фрэнк кинул на меня уничтожающий взгляд поверх блюда со сконами.

Придя в себя, мистер Бейнбридж повел себя как истинный джентльмен; он хлопотал над моей обожженной рукой и никак не реагировал на Фрэнка, рассыпавшегося в извинениях за мои ругательства, которых я, с его слов, нахваталась за два года службы в военно-полевом госпитале.

– Боюсь, моя жена узнала там некоторое количество, э-э, крепких выражений от янки и подобной публики, – пояснил Фрэнк, нервно улыбаясь.

– Так и есть, – подтвердила я, сжимая зубы от боли и обматывая руку мокрым полотенцем. – Мужчинам свойственно выражаться крепко, когда из них достают осколки шрапнели.

Мистер Бейнбридж тактично попытался перевести разговор в русло истории: он заявил, что его всегда интересовали бранные выражения и их эволюция. Вот хотя бы фраза «какого черта» первоначально подразумевала «какой именно черт вам нужен» и использовалась для того, чтобы различать обитателей преисподней, у которых была своя жесткая иерархия.

– Да-да, конечно, – подхватил Фрэнк. – Клэр, сахара мне не клади, пожалуйста… Или вот, например, местное «Gadzooks». Что думаете? Первая часть, видимо, относится к богу. А вот вторая…

– Знаете, – отозвался адвокат, – мне приходило в голову, что это может быть искаженное гэльское слово «yeuk». Оно означает щекотку или чесотку. Похоже на правду, так ведь?

Фрэнк кивнул, и легкомысленная для профессора прядь упала ему на лоб. Он машинально отвел ее назад.

– Да, вся эволюция обсценной лексики крайне любопытна.

– И она все еще продолжается, – вклинилась я, осторожно подхватив щипчиками кусок сахара.

– В самом деле? – отозвался мистер Бейнбридж. – Вы слышали какие-нибудь особенно интересные варианты за время вашей… мм… службы?

– О да, – ответила я. – Особенно мне понравилось одно, я узнала его именно от янки. Некто по фамилии Уильямсон, родом, кажется, из Нью-Йорка. Он использовал это выражение каждый раз, когда я меняла ему бинты.

– Какое же это выражение?

– Иисус твою Рузвельт Христос! – ответила я и опустила кусок сахара в чашку Фрэнка.

После вполне мирного и даже приятного вечера с миссис Бэйрд я поднялась к себе, чтобы приготовиться к возвращению Фрэнка. Я знала его норму – две порции шерри, так что он должен был вернуться уже скоро.

Ветер крепчал, и даже в спальне воздух был будто наполнен электричеством. Я провела щеткой по волосам – и они защелкали и встопорщились, встав вокруг головы. Но я решила, что сегодня ночью мои волосы себе такого позволить не могут. Я вознамерилась во что бы то ни стало зачесать их назад, но они упорно лезли в лицо.

В кувшине ни капли воды; Фрэнк использовал всю, когда умывался, собираясь к мистеру Бейнбриджу, а я не подумала о том, чтобы снова наполнить его в ванной. Я взяла флакон «Голубого часа», щедро плеснула его на ладонь, а потом обеими руками быстро пригладила волосы. Потом я смочила щетку и зачесала ею волосы за уши. Прекрасно. Так куда лучше, решила я, крутя головой перед покрытым пятнами зеркалом. Влага ликвидировала статическое электричество с волос, и теперь они лежали тяжелыми блестящими волнами вокруг лица. Спирт испарился, а тонкий аромат остался. Фрэнку понравится, ему вообще нравится «Голубой час».

За окном ослепительно вспыхнула молния, а следом загремел гром. Свет погас, и я очутилась в кромешной тьме. Ощупью нашла стол. Где-то должны быть спички и свечи; в Шотландии перебои с электричеством – обычное дело, так что свечи – необходимый предмет обихода в любой гостинице. Я видела их даже в самых роскошных отелях – там они благоухали жимолостью, стоя в подсвечниках из матового стекла с блестящими подвесками.

У миссис Бэйрд свечи были самые обыкновенные, но зато их было много и к ним три книжечки с картонными спичками. В моем положении изыски меня не интересовали.

Я вставила свечу в голубой керамический подсвечник на туалетном столике во время следующей вспышки молнии, потом зажгла еще несколько свечей, пока вся комната не наполнилась теплым мерцающим светом. Мне это показалось очень романтичным, и я щелкнула выключателем, чтобы возвращение электричества не испортило атмосферу в самый неподходящий момент.