Джоанна Линдсей - Цветок в его руках

Луэлла бросила взгляд на Большого Ала, парня, свистнувшего ей. Он рано встал и подметал крыльцо своего салуна напротив борделя. Ал был одним из ее постоянных клиентов и всегда обращался с ней бережно. Она уже подумывала о нем, как о возможном муже, но тут Макс спас ее, и она мгновенно влюбилась. Так глупо поддаваться подобным эмоциям, особенно для такой, как она!

Но при этом Луэлла по-прежнему поглядывала на Ала: землевладелец, бизнесмен и в придачу холост. Его салун был одним из многих в городе, который никогда не закрывался на ночь. Впрочем, как и хозяйка заведения Луэллы, Джозефина Эйри или, как ее прозвали, Чикаго Джо, владела не только этим, но и еще несколькими борделями. Эта мадам была женщиной деловой и искренне считала счастливым человеком того, кто не нуждается в напоминаниях о времени, когда лежит с женщиной.

Большой Ал широко улыбнулся Луэлле, не глядя, куда метет. Пыль полетела на его клиента, прислонившегося к столбику крыльца и, очевидно, решившего выпить. Мужчина был модно одет. Луэлла посчитала его бизнесменом, но, увидев пистолет на бедре, быстро отвела глаза. Должно быть, и Ал его побаивается, если позволил ему пить на улице. Большой Ал никогда раньше такого не допускал. Он поспешно вбежал в салун, пока посетитель не заметил пыль на своих начищенных сапогах.

Луэлла не любила стрелков, хотя спала со многими. Стрелки пугали ее, потому что в пылу драки действовали не кулаками, а выхватывали пистолеты. Макс, вероятно, тоже, но Макс – дело другое. И что можно не любить в Максе Доусоне?

– Увидимся на следующей неделе, Луэлла! – крикнул Макс.

– Конечно, милый, – откликнулась Луэлла и помахала рукой, но конь Макса уже летел во весь опор по дороге, ведущей из города.

Она закрыла окно и вернулась в постель. Оставалось надеяться, что стрелок не заметил ее и не нанесет в скором времени визита.

Диган наблюдал, как малыш, поджав хвост, улепетывает из города. Он видел, как тот покидает бордель. Обычно такое поспешное бегство означало, что скоро появится кто-то с пистолетом в руке и начнет стрелять. Но этого не случилось. Мало того, в окне появилась хорошенькая блондинка в одной сорочке и помахала на прощанье.

Небольшая сцена побега показалась достаточно странной, и потому Диган присматривался куда внимательнее, чем обычно. Он всегда точно знал, что происходит вокруг него, но старался сосредоточиться на том, что, по его мнению, может быть опасным. Длинное пальто, надетое юнцом поверх черных штанов и рубашки, было не обычным дождевиком, а дорогой замшевой вещью. Его рыжевато-коричневая широкополая шляпа была либо новой, либо бережно хранимой, потому что на ней не было ни единой вмятины. Зато светло-коричневые сапоги были безбожно потерты и исцарапаны, а белый платок служил доказательством того, что у парня нет вкуса. Любопытный контраст составляли темные глаза и короткие почти белые, едва видневшиеся из-под шляпы волосы. Лицо было совсем детским. Еще один мальчишка, такой молодой, что даже усы не растут, однако на бедре висит пистолет. Почему все они склонны к насилию в столь юном возрасте?

Зато у этого, похоже, появилась любовь всей его жизни. Диган видел это по лицу юноши, когда тот вскочил на коня, и слышал в смехе, летевшем за ним, когда он мчался прочь. Жаркая ночка с привлекательной женщиной вполне может быть причиной – или первая влюбленность…

Но тут в голове всплыла одна деталь, которую он смутно припоминал. Диган отступил и уставился на плакат «Разыскиваются», прибитый к столбу, на который он опирался.

Диган уже видел его раньше, просто не обращал внимания. Тот, кто изобразил разыскиваемого, должен был знать его лично, потому что сходство было невероятным. Преступник, объявленный вне закона, посещает бордель, напротив которого висит плакат с предложением ста тысяч долларов за его поимку?!

Диган покачал головой. В последнее время мальчишки стали чересчур нахальными. Но это его не касается. Сам он наемник, и не собирается выполнять за шерифа его работу.

Диган отнес пустой стакан в салун и остановился у стойки бара. Кроме него единственный посетитель салуна все это время спал, положив голову на стол. Диган даже не остановился тут, если бы не скакал всю ночь, чтобы добраться до Хелены. Салун оказался первым местом, открытым в час, когда Диган проезжал мимо. Он терпеть не мог ночевать под открытым небом и смирялся с этим, только если темнота заставала его на полпути между городами. И по ночам он не любил путешествовать, но на этот раз не слишком устал, чтобы остановиться в предыдущем городе, а предвкушение горячей ванны и мягкой постели гнало его вперед.