Николь Лок - Пленница мрачного лорда

Спрятавшись в объятиях Тига, Анвен наблюдала за тем, как Рэйен медленно закрывает лицо Ффайон ее же черным платком. Потом он встал и повернулся. На его лучезарное лицо легла тень.

Тиг заговорил первым:

– Я не сумел ее остановить. Если бы мог, ради твоего блага…

– Нет, брат. – Рэйен качнул головой. – То есть… кузен.

– Ты знал.

– На пути в часовню мне встретились Мелун и Грета, они отвели меня в покои Ффайон. У нее в сундуке были спрятаны бумаги.

– Никто из нас ни о чем не догадывался. – Тиг сделал шаг вперед, но остановился, видя, что Рэйен предупреждающе поднял руку.

Эти двое мужчин отличались и наружностью, и характером. Теперь Анвен заметила и еще кое-что. Тигу рассказ Ффайон принес облегчение, в то время как горе Рэйена только начинало зарождаться.

Она взяла Тига за руку, и он посмотрел на нее сверху вниз. Страх и горе Анвен развеялись, но беспокойство осталось. В этой часовне было слишком много боли.

Взгляд Тига смягчился. Сжав ладонь Анвен, он повернулся к Рэйену и произнес:

– Мы оставим тебя, но ненадолго. Знай, что ты – мой брат и всегда им будешь.

Во взгляде Рэйена отразилась благодарность.

Кивнув, Тиг подхватил Анвен на руки, будто почувствовав, что она сильно устала и не в состоянии идти сама.

Когда Анвен проснулась, комната освещалась лишь тусклым светом огня из очага, но она тут же поняла, что не одна. Ее окружал аромат кожи и сандалового дерева, она чувствовала на себе взгляд обсидиановых глаз – Тиг держал ее за руку.

– Я заснула? – спросила Анвен.

– Я перенес тебя сюда и уложил в свою постель. Отошел лишь на минутку – приказать, чтобы нам принесли вина, а когда вернулся, ты уже спала, и я решил не беспокоить тебя.

Анвен села на постели.

– Но я спала несколько часов. Я хотела…

– Ты проспала целый день, – перебил Тиг. – Началась ночь вторых суток после гибели… – Встав со стоящего у кровати стула, Тиг налил вина и отломил кусок хлеба.

Анвен приняла и то и другое, но прежде, чем есть, спросила:

– Ффайон?

– Ее больше нет.

Анвен понимала, что это неизбежно, но все же на что-то надеялась. Сердце ее болезненно кольнуло. Тут в сознании быстро замелькали ужасающие события минувшего дня, и она вернула хлеб и вино Тигу.

– Мне нужно. – Кивком она указала в сторону уборной.

– Разумеется. – Тиг отступил на шаг.

Когда Анвен вернулась, Тиг сидел на корточках у очага. Пляшущие языки пламени то освещали его, то погружали в тень. Он казался очень угрюмым… и одиноким.

– Ты простишь меня? – Тиг поворошил поленья, чтобы они разгорелись сильнее. – Тогда, в часовне, я причинил тебе боль. Я не думал…

– Ты не причинял мне боли. – Анвен не хотелось видеть, как этот гордый мужчина извиняется. Ведь она сама виновата в случившемся… – Ни разу.

Стараясь не думать о произошедшем, Анвен снова взяла хлеб и вино, села на кровать.

– Мне пришлось рассказать людям, – произнес Тиг хриплым голосом. – Возникло слишком много неудобных вопросов. Да и у тебя, наверно, они тоже есть.

Множество, но задавать их сейчас Анвен совершенно не хотелось. Не она начала этот кошмар, но в том, как он окончился, есть и ее вина. Ей следовало дождаться помощи Греты.

– Тиг, мне так жаль. То, как Ффайон окончила свои дни, – моя вина. Ты простишь меня?

Тиг обдумал ее слова.

– Ты не должна просить прощения. Я полагаю, что потерял Ффайон задолго до твоего появления в замке. Если уж ты испытываешь чувство вины, подумай, каково сейчас мне.

Анвен поняла, что только усугубила ситуацию.

– Я не рассказал тебе о том дне, когда умерла моя мать. То, во что я верил всю свою жизнь, после признания Ффайон приобрело совсем другое значение. – Тиг встал и снова поворошил огонь железным прутом, будто пронзал невидимых врагов. – Я до сих пор не понимаю части того, что она наговорила. Вчера вся моя жизнь перевернулась с ног на голову. Все, что происходило со времени смерти моей матери, определило мою сущность и то, как я поступил с тобой. Тебе известна большая часть этой истории, но есть еще кое-что, что мне хотелось бы тебе объяснить.

Анвен снова испытала желание извиниться, но что-то в словах Тига остановило ее.

– Мне было всего пять лет, когда отец уехал. Чего никто не знает, так это того, что я подслушал ссору матери и Ффайон. Как и моя беременная мать, я поверил, что отец бросил нас ради другой женщины.

Тиг поднес руки ближе к огню, но, поглощенный воспоминаниями о том далеком дне, казалось, не чувствовал жара.