Анна Штейн - Малуша [СИ]

— Не умею я вышивать, да и ткать никто не учил. А вот с хозяйством своим разобраться надо бы. Вечерки ведь и нужны для того, чтобы каждый своей работой занимался… Да для загадок, песен, разговоров, — объясняет Ярина.

Малуша кивает в ответ и аккуратно раскладывает принесенное шитье.

— Посидим немного, поработаем. А как совсем стемнеет — полакомимся тем, что Игнатий Кузьмич оставил. Больно уж он старался, колдовал над печкой. Видно, ждет нас снедь неописуемая, — улыбается ведьма и присаживается за стол.

Тихо было сначала — пока Ярина травы раскладывала да ловко связывала их в одном ей известном порядке, а Малуша тихонечко намечала узор. Но только вздохнула гостья, как хозяйка за порог, закричала по-птичьи, трелью залилась, а в ответ — крыльев шум и ответная трель. Возвращается ведьма, улыбается, а за окном — журчит песня, звенит, переливается.

— Кто это там? — спрашивает Малуша, и даже не пугается уже — привыкла.

— Посмотреть хочешь? Пойдем, покажу.

И идут они из избушки, глядь — а на крыше три птицы-сирин сидят и соловьями заливаются, крыльями всплескивают да лукаво на девиц поглядывают. Залюбовалась Малуша, заслушалась. И не страшные они совсем, и Ярина рядом.

— Что же, ты их сюда позвала? Для вечерок, да? Для… Меня, да? — говорит гостья, а в глазах слезы стоят.

Перепугалась ведьма, взгляд тревожным сделался, на сиринов глянула, так они тут же молчат. Лицо потемнело у Ярины, только руку подняла, чтобы прогнать певуний, как Малуша ей на шею бросается, плачет и шепчет благодарно:

— Никогда, никогда никто мне празднеств не устраивал. А чтобы так, чтобы еще и позвать кого-то… Сирины… Их же не видел у нас никто, а я-то… Мне-то… Поют еще…

Плачет Малуша и вдруг на голову ей опускается рука ведьмы и поглаживает, ласкает, как мама бы ласкала. Так думает Малуша, и оторваться от Ярины не может, и плакать перестать не может.

Вновь тихонько запели сирины и только они видели, какая мука была написана на лице у ведьмы.

На Купалу приехал Златозар. Не у Дана в доме гостил — у Горобоя. Не к лицу жениху с невестой в одной хате быть. Только не глядят на Малушу сестры старшие, да на Любомиру шикают, чтобы не подходила. Обидно. Да некогда думу думать — скоро ночь на Купалу.

Правда, подружек у Малуши нет, хотела она просто на опушке посидеть, посмотреть, как девчата с парубками через костер скачут да венки пускают… Но пока в хлев шла, Баюн из-за угла вынырнул, на плечи прыгнул и муркнул тихо, что ждет ее Ярина вечером в избушке, праздник праздновать. Разулыбалась девица, обрадовалась — и работа спорится, и очи сияют. Как пошли все со двора, так и Малуша с ними. А на опушке в лес свернула, только белый подол меж стволов мелькнул.

Заходит в избушку, а Ярина перед собой травы разложила да венок плетет, старается. Гостье кивает, мол, садись рядом да все нужное бери. Вот и Малуша то ромашку вплетет, то василек, то листья папоротника пристроит — краса выходит, не оторваться.

— Пойдем на речку, все одно пока там нет никого, — говорит Ярина. — Венки пустим, авось придут женихи.

Смеется Малуша в ответ — какие уж им женихи-то. Но ведь венки пускать — это как все, как у всех Купалье.

Выводит ведьма гостью к реке неприметной тропкой, первая к воде подходит да опускает, отпускает свою судьбу. А Малуша следом спешит, чтобы не унесло далеко, чтобы успеть следом, авось…

Только ведьмин венок теченье быстрое на середину реки относит, куда смотри — не смотри — не будет толку. А второй плывет себе и плывет вдоль бережка. За ним и спешат девицы. Весело идут, переговариваются, очами смеются, переглядываются — видно, обеим им в радость ночь на Ивана Купалу. Только вдруг хмурится Ярина да говорит:

— Я под ивой спрячусь… А ты поговори с парубком, не хочу, чтобы тень была на тебе моя.

Исчезает ведьма среди ветвей, а Малуше навстречу Златозар идет, венок ее несет да улыбается. Обомлела девица, залилась как маков цвет, руки не знает, куда деть, очи долу опускает.

— Твой ли венок, девица красная?

— Мой, — шепчет Малуша в ответ.

— Знать и вправду ты — судьба моя. Пройди со мной по бережку да расскажи про отца, про матушку, про семью твою. Хозяюшка ты да ладная, как лебедушка. Не откажи мне, не обижу, — улыбается Златозар, кланяется. И осторожно кладет Малуша руку ему на локоть, второй крепко конец пояска сжимая. И идет за женихом своим, несущим венок, как каравай свадебный. И говорит, сначала совсем тихо, а потом все увереннее, все радостнее. И забывает обо всем, ведь у нее теперь — как у всех, жених, да красавец, да добрый, да с таким и показаться не стыдно, и через костер лететь вдвоем, и в лесу цветок папоротника искать… Ведь Златозар сильный, смелый, добрый, ласковый… Ведь жених он, настоящий, не чей-то — ее, Малуши.