Виктория Даль - Блудница (ЛП)

– Он ищет эту шикарную шлюху, – произнес тот нечленораздельно. – Она съехала за Черный Горный Ручей.

Самый старый человек рассмеялся.

– Ты не похож на того, кто может позволить себе такую киску, друг. Тебе лучше направиться в Элла Мэй.

Шум в ушах Калеба превратился в рев.

– Как далеко до Черного Горного Ручья? – спросил он вместо того, чтобы перестрелять их всех.

– Примерно миля. Там также есть и темнокожая девушка, если тебе нравятся такого рода вещи. Скорее всего, сейчас там больше барышень, но это место только для богачей. Для господ и им подобным. Тебе бы лучше посветить там золотом или вылетишь как остальные.

Самый пьяный из мужчин добавил:

– Я слышал, что туда ездят аж из Денвера, чтобы трахнуть эту женщину – Уиллоби, но не могу вообразить, что такого у нее под юбками, что стоило бы таких проблем. Возможно, ее киска отличается по вкусу от всех остальных.

Их смех обрушился на голову Калеба как булыжники. Он не понимал, что потянулся за пистолетом, пока бармен не положил руку на винтовку, висевшую под зеркалом.

– Подумай, прежде чем двигать рукой, сынок, – спокойно предложил он.

Калеб послушался. Уходя, он едва уловил возмущенные разговоры за спиной.

– Что? – отрезал кто-то. – Откуда нам знать, какую шлюху он может себе позволить?

Снаружи яркое солнце каким-то образом сделало так, что у мужчины зазвенело в ушах, как будто кто-то включил дробилку для руды в его голове.

Пьяницы все перепутали. Джессика и ее отец, должно быть, перебрались из дома в город, прежде чем доктор умер. Какая-то неудачная семья заехала в их старый дом, и та дочь продала себя за деньги. Это была не Джесс.

Обратно, в дом своей матери, Калеб шел вслепую, пока чья-то рука не сжала его локоть. В этот момент он не сомневался, что, повернув голову, увидит девушку. Смеющуюся Джессику с глазами, сверкающими умом и теплотой, и она объяснит, почему живет с какой-то незамужней тетушкой сейчас, и что…

Мать прервала его фантазии.

– Ты действительно дома! Я думала, ты вернешься через несколько недель, но ты здесь, и о, Боже мой, какой ты уже большой, Калеб!

Его руки свободно болтались, пока мама обнимала его.

– Мама, – он, наконец, отстранился от родительницы. – Где Джессика?

Только в тот момент он поверил. Его мать не ответила, а с ее губ сорвался какой-то испуганный звук.

Она отступила, и ее лицо побледнело.

– Джессика? – прошептала мать, будто спрашивала, кого Калеб имел в виду.

Но потом улыбнулась, и губы женщины дрогнули.

– Ее отец умер, мой дорогой. Ей пришлось уехать из города. В любом случае, тебя не было так долго. Полагаю, ты, вряд ли вообще ее помнишь.

– Где она? – продолжил настаивать Калеб.

Женщина вытащила платок из рукава и приложила его ко лбу. Несмотря на жару, она была бледна как смерть.

– Я уверена, что ни чем не могу тебе помочь. Возможно, она осела где-то и однажды выйдет на связь. Теперь давай отведем тебя домой, я попрошу Салли приготовить что-нибудь особенное на ужин. Не могу поверить, что ты здесь.

Он оставил свою мать разговаривать с кем-то на улице, а сам пошел прямо к общественной конюшне, где сел на коня. А затем узнал всю правду.

Калеб громко опустил вилку и сглотнул, чтобы удержать свой завтрак в желудке.

– Я полагаю, – снова заговорил Теодор, на этот раз, не отрываясь от газеты, – что мог бы найти для тебя место в банке, если ты собираешься остаться. Хотя… – он поднял глаза, спокойно глядя на Калеба, – тебе бы сейчас лучше обустроиться в Калифорнии.

– Согласен, – пробормотал Калеб.

– Есть работа на серебряных рудниках в Колорадо, если у тебя неприятности в Калифорнии.

– Я не шахтер, и нет никаких неприятностей.

– Нет? – он схватил газету. – Тогда почему ты выглядишь так, будто из твоих парусов пропал весь ветер?

– Я в порядке.

– Хорошо. Просто ты планировал не возвращаться до следующей весны и передумал так внезапно. Я предположил, что есть какая-то проблема.

– Там нет проблем.

Не в Калифорнии. Проблема была здесь.

– Ну, я пообещал твоей матери, что ты сможешь остаться здесь настолько, насколько захочешь. Она очень рада, а это значит, что и я тоже. Но сейчас, ты такой же мужчина, как и я.

Свободные руки и все такое.

Калеб не стал говорить, что он работал с двенадцати лет и был больше мужчиной, чем Теодор когда-либо. И продолжил держать рот на замке.

Теодор был не таким, как отец Калеба. В самом деле, было бы странно представить его элегантную мать с гладкой кожей, какой она, должно быть, когда-то была – достаточно смелую, чтобы выйти замуж за такого стального человека, как Джон Хайтауер. Но она нашла себя на ферме. К счастью для матушки, она была школьным учителем, поэтому сейчас могла играть роль супруги образованного банкира. Женщины переменчивы, судя по всему.