Инга Кондратьева - Корделаки

Корделаки рассмеялся этому почти детскому заявлению, а лакей стал краснеть, не успев вовремя убраться восвояси. Видимо, все слуги в доме графа обладали редкостным качеством стыдливости.

– Не смущайся, голубчик, – заметил такую реакцию хозяин. – А лучше привыкай. Возможно, ты видишь перед собой свою будущую хозяйку, и подобный тон станет для всех нас обычной манерой общения. Ступай. Где ещё мне запрещено появляться без согласования с вашими перемещениями, сударыня? Страны? Города? Обозначьте их все заранее, прошу вас! Или нам вдвоём тесно на всей земле?

– Ты не смеешь! – она стала стучать кулачками по его груди. – Почему именно Италия?

– Дорогая Мария Францевна, – граф мягко отстранил её руки. – Я могу объяснить этот мой выбор, но прежде… Вы находитесь у меня в доме, и тут правила устанавливаю я. Поэтому предлагаю вам снять верхнюю одежду, спокойно пройти в гостиную и испить со мною чаю. Там мы продолжим нашу беседу, если, конечно, окажется, что нам есть ещё, что обсуждать.

– Я пройду, но не ранее, чем услышу, как в ваших планах возникла Италия, граф? Я не склонна верить в совпадения. Эту мысль вам навеяли рассказы синьора Джованни?

– Если честно, то до сей поры я не слышал рассказов герцога о его родине. А вдохновил меня вовсе другой человек, – граф принял у неё накидку, и огляделся, ища, куда бы её пристроить, так как слуг уже не было видно нигде рядом.

– И кто же это, если не секрет? – баронесса развязывала ленты капора.

– Дайте слово, что он не пострадает от вашего гнева, – граф развернулся к баронессе, прервав свои манипуляции.

– Вот как! Значит, я его знаю?

– И ещё как близко! – граф жестом пригласил Марию пройти во внутренние покои. – Дело в том, баронесса, что вы были правы, сказав как-то, что вам служат исключительные люди. И вот некто Никодимыч…

– Ах он плут! – она остановилась на месте, как вкопанная и топнула ножкой. – Это он рассказал вам и о моих сборах, и об Италии! И вы – плут! Вы вовсе не собирались никуда уезжать!

Граф пережидал, пока утихнет ураган и долго ничего не отвечал. Потом он тихо, себе под нос сказал:

– Не мог же я дать тебе убежать настолько далеко от меня! – и снова замолчал, а потом поднял глаза на Марию: – Поэтому прямо здесь и сейчас прошу ответить вас, баронесса, какая из двух причин, названных мной чуть ранее, первая или вторая, заставляет вас отдаляться от меня? Ну? Мария, что ты скажешь мне?

– Ты всегда будешь посвящать слуг в наши отношения? – невпопад ответила она.

– Мария, не увиливай вновь! Чего их посвящать, если они видят больше, чем мы сами? – Он ждал: – Причина?

– Ты глупый и жестокий!

– Даже не буду вникать в суть вопроса. Я упрямей тебя. Причина?

– Глупый-глупый! – И она вдруг неожиданно спрятала лицо у него на груди. – Совсем другая причина. Третья.

– Опа! – граф нежно придерживал её.

– Ты никогда не думал, что я просто боюсь? – шептала она.

– Боишься ты?! Чего? Ты! Владелица моднейшего салона, через который проходят сотни людей? Ты, которая владеет душами половины Петербурга? А вторая половина стоит в очереди для того, чтобы поднести их тебе?

– Это всё не то. Не то! – баронесса выскользнула из его объятий. – Ты не понимаешь. Я много лет привыкала жить одна. Я всегда знала, что вот вечером закрою за собой двери, и никто-никто не увидит даже выражения моего лица. А завтра? Завтра я снова наберусь сил и выйду к ним! А теперь… Теперь ты проникаешь в то закрытое, в то – моё. И я боюсь…

– И поэтому постоянно сбегаешь? – тихо спросил граф, и она кивнула. – Ты, моя такая сильная девочка?

– Я не сильная, – прошептала она.

– Я обещаю, что никогда не сделаю тебе больно сознательно! – торжественно, почти как клятву произнес Корделаки. – Но и ты обещай мне, что если почувствуешь боль, то не будешь оставаться с ней наедине, а сразу же скажешь мне об этом. Даже если тебе будет казаться, что не заметить её нельзя. Хорошо? – она снова кивнула. – Ну, говори, чего ты боишься? Пошли в гостиную.

Они расположились около знакомого уже камина, и граф позвонил, чтобы попросить чаю. Пока они ждали, граф переспросил:

– Ну, мадам, выкладывайте свои страхи. Я спалю их в этом огне!

– Ну, например, твоя вдова… – как в омут бросилась Туреева.

– Ты – единственная «моя вдова», – граф смотрел ей прямо в глаза.

– Неправда, – тихо сказала она.

– Неправда, – тихо ответил он. Позвонил. Вошёл дворецкий. – Скажите, голубчик, вы же знаете о моём пристрастии ко «вдове»? Не так ли? – Дворецкий наклонил голову в знак согласия. – Ну, так предъявите её нашей гостье! Мы ждём вас вместе со «вдовой»!