Блайт Гиффорд - Дева и плут

Гаррен рванулся вперед, но Ричард уже отстранился и, предостерегающе покрутив головой, вернул кинжал к ее горлу.

Она высунула язык, пытаясь избавиться от гадкого вкуса его поцелуя.

— Где священник? Почему ты не отдал ему послание?

— Я выполнял клятву.

Уклоняясь от кинжала, она неотрывно смотрела на Гаррена.

— Ты же не веришь в клятвы. И не выполняешь те, что давал.

Реликварий Ларины, поскрипывая, покачивался у него над головой — пустой, как и его оправдания.

Ричард расхохотался.

— Она права, наемник. Ты ценишь только те клятвы, за которые заплачено золотом. — Локтем он притянул ее голову к себе и доверительным шепотом сообщил: — Представляешь, я застал его за воровством. Он крал перья Ларины.

Гаррен беспомощно смотрел, как недоверие на ее лице постепенно сменяется осмыслением. Она уставилась на пустой серебряный коробок у него на шее.

— Так вот зачем были нужны те перья, — прошептала она. — Кто заплатил тебе за то, чтобы ты подменил ими настоящие?

— Никто.

— Почему я должна в это верить?

— Ему заплатили, чтобы он сделал кое-что другое. — Ричард презрительно хохотнул. — Ты все еще считаешь его святым? Я расскажу тебе, какой из него святой.

Все происходящее замедлилось. Гаррен мог видеть каждую черточку ее лица, каждую бесценную ресничку вокруг ее синих глаз и, совершенно беспомощный, понял, что сейчас скажет Ричард.

— Ты же знаешь, Уильям заплатил мне за паломничество, — в отчаянии вымолвил он. Живот его скрутило. Такого страха он не переживал даже на войне. Даже если он спасет ее жизнь, то получится ли спасти ее доверие? Он крепче вцепился в кинжал.

Доминика увидела, как Гаррен сжимает кинжал. Ричард всем телом прижимался к ней со спины. Тусклый фонарь качался от сквозняка, и вместе с ним качалась вся комната. У нее закружилась голова.

Куда же запропастился священник? Думай. Ричард просто пытается запутать тебя .

Надо тоже попробовать запутать его и спасти Гаррена. Она оглянулась, ощущая спиной тело ненавистного врага и чувствуя на шее холодную сталь кинжала.

— Гаррен не знает, что написано в послании лорда Уильяма.

Ричард издал смешок, обдав ее кислым дыханием, и вплотную приблизил свое лицо. Внезапно она содрогнулась от дурного предчувствия. Она не хотела слушать, что он сейчас скажет, но руки ее были связаны, и она не могла зажать уши. Его губы мазнули ее по виску. Она отклонилась назад, но закрыться от его слов не смогла.

— Твой драгоценный Гаррен, который увивался за тобой, который ласкал и целовал тебя, делал все это ради денег.

Стыд опалил ее щеки.

— Вы лжете. — Его ложь не заставит ее усомниться в Гаррене. — Кто бы стал нанимать его ради такого?

Вонь его смеха проникла в ее поры.

— Я.

— И зачем бы он согласился?

— О, он не знал, что за этим стою я. Он думал, его наняла мать Юлиана.

Доминика вспомнила слова настоятельницы. Если случится хоть малейшая неприятность … Она молча смотрела на Гаррена, а лорд Ричард продолжал изливать на нее свои откровения:

— Все это время ему нужны были деньги, а не ты.

Ее бросило в жар, потом в холод, потом замутило, точно от яда, которым Ричард потчевал Уильяма, и лучше бы оно так и было на самом деле. Сквозь пелену слез лицо Гаррена расплылось в мутное, неузнаваемое пятно.

— Ника, пожалуйста, дай мне все объяснить…

Все это время ему нужны были деньги, а не ты .

Она просила его, умоляла овладеть ею. Потому что бесконечно доверяла — даже зная, что он не тот, кем казался в начале. Она даже поверила в то, что его правило не думать о завтрашнем дне и наслаждаться настоящим — единственно правильный способ жить.

— Это правда? Ты сделал это ради денег? — Она сглотнула, отчего острие кинжала прижалось к ее горлу до опасного близко.

— Ника, тогда я не знал тебя.

— Но ты знал меня вчера. — Когда брал меня .

Чтобы не видеть его, она закрыла глаза и открыла их уже другой женщиной. Мир был бесконечно стар. Все, что было для нее дорого, исчезло. И она поняла, что жизнь ее закончится на грязном полу этой маленькой каменной лачуги, построенной над костями давным-давно умершей женщины.

— Похоже, я ошибалась в тебе так же, как ошибалась в Боге.

Язык Гаррена прилип к гортани. В груди стало тесно, и он остро пожалел, что вообще повстречался на ее пути. Уничтожив все, что составляло ее жизнь, он ничего не дал взамен. У нее не было никаких причин доверять ему. Господь, должно быть смеется сейчас над ним, учинив это идеальное отмщение.