Блайт Гиффорд - Дева и плут

— Вы правы, милорд, мне будет ее не хватать, — медленно проговорила она. Гаррен не сводил с нее взгляда, словно ее слова предназначались ему, а не Уильяму. — Но в монастырь я не вернусь.

У Гаррена перехватило дыхание.

— Но что ты будешь делать?

— Ты спас не только мою жизнь, но и мое призвание. — И мою душу, добавила она мысленно. — В Эксетере я познакомилась с одним писцом, которому нужен помощник. — Зрение этого славного человека с возрастом испортилось настолько, что буквы расплывались у него перед глазами. Она будет писать, пусть и не слово Божье.

— Это абсурд, — резко возразил Гаррен. — Я не позволю тебе жить в городе одной.

— Я буду не одна. Я буду жить в его семье. Ты же сам сказал, что Господь хочет, чтобы я продолжала писать.

— Я подразумевал — писать здесь, в Редингтонском монастыре.

— «Я подразумевал»? Значит, это не Господь гонит меня из твоей жизни, а ты сам?

— Все не так!

— Я сказала тебе об этом всего один раз, и ты сразу же за это ухватился.

— Но ведь я сломал твою жизнь, твою веру, я испортил все!

— Ты не ломал мне жизнь. Ты вернул меня к жизни. Так же, как лорда Уильяма.

— Я хотел все исправить.

— Не надо мне твоего раскаяния! Мне нужна твоя любовь! — крикнула она, и наступила тишина. Оцепенев, она закусила губу, а Уильям с Никколо отвернулись, притворившись глухими.

Гаррен не сводил с нее глаз.

— Я уже не тот, кем был, когда уходил из замка. Теперь я знаю: для того, чтобы иметь смелость действовать, нам нужна вера, такая же сильная, как сам Господь.

От этих слов — хоть они и не относились к ее будущему — внутри у нее потеплело.

Человек, в котором не было веры, держал ее за руку и не отпускал.

— Пойми меня. Ричард сказал правду. Мне действительно предложили деньги. Но когда я узнал тебя, то захотел … — Он запнулся. — Захотел тебя для самого себя. А когда Господь снова спас тебе жизнь, я поклялся сходить на поклон в Компостелу.

— Значит, ты обрел веру?

Он кивнул.

— Я хочу, чтобы ты пошла со мной, Ника. Как моя жена. А заодно напишешь новый путеводитель для пилигримов.

Она улыбнулась так широко, что заболели щеки.

— Мы станем орудием Божьим и будем нести слово Его по свету.

Вздрогнув, он стиснул ее руку.

— Но только, когда наше паломничество окончится, мне будет нечего тебе предложить.

Уильям откашлялся.

— Вообще-то, будет.

Вместе они удивленно обернулись, совсем позабыв, что они не одни. Теплая рука Гаррена обвила ее плечи.

— Гаррен, когда я думал, что скоро умру, то собирался оставить тебе Редингтон. Но так как благодаря тебе я выжил, то хочу передать тебе право владения на замок и земли в Уайтвуде.

Рука Гаррена напряглась на ее плече, но он покачал головой.

— Я и так слишком многим тебе обязан.

— Ты спас мне жизнь. С этим ничто не сравнится.

И на его лице разлилась такая радость, что Доминика едва не расплакалась. Наконец-то у него появился дом, о котором он столько мечтал.

У него — но не у нее. Замку нужна настоящая леди, а не подкидыш. Уже по нему скучая, она шагнула назад.

— Примите мои поздравления, сэр Гаррен из Уайтвуда. Надеюсь, лорд Уильям поможет вам найти себе в невесты достойную леди.

— Когда я делал это предложение, то предполагал, что этой леди станешь ты, Доминика. — Брат улыбнулся, и она заподозрила, что о секрете сестры известно не ей одной.

— Скажи «да», Ника, и наше паломничество будет длиться вечно. — Гаррен заключил ее руки в ладони. — Ты веришь в меня?

Она сжала его руки, отвечая «да» и глазами, и сердцем.

— Credo quia absurdum est .

Он рассмеялся.

— Что это значит?

— «Верую, ибо это невозможно». Да, я верю в тебя. Так сильно, что готова взлететь.