Елена Арсеньева - Последний кошмар «зловещей красавицы» (Александр Пушкин – Идалия Полетика – Александра Гончарова. Россия)

– Увидели?! – перебил вконец пораженный гость. – Так, значит, вы, вопреки молве, не отсутствовали, а были дома?

– Молве решительно нельзя верить! – покачала головой старая дама. – Молва стрекочет, меня-де не было дома, а подходы к дому охранял мой любовник Петр Ланской (ну да, тот самый, который позднее заменил вас при вашей жене, вернее, вдове). На самом же деле Ланского в ту пору не было в Петербурге, а вот я осталась дома и следила за происходящим. И лишь когда увидела, что Натали вполне готова потерять голову, выслала свою дочь Елизавету, чтобы она вызволила Дантеса. Натали убежала, рыдая – неведомо отчего: то ли оттого, что чуть не лишилась чести, то ли оттого, что не лишилась-таки ее… Потом она рассказала вам о случившемся. Конечно, после такого случая любой нормальный муж вызвал бы обидчика на дуэль. Но вы, такое впечатление, почувствовали: здесь все не столь просто! Вы же знали, насколько глупа ваша супруга, и меньше всего желали подставить себя под пулю из-за ее простоты, которая, как известно, хуже воровства. Вы полагали, что об ее злополучном свидании с кавалергардом никто никогда не узнает. И еще: для вас главным было то, что Дантес не тянет больше рук к Александрине. А между тем они с Катрин начали собираться за границу и хотели взять ее с собой. Я просто в неистовство пришла из-за вашей медлительности! «И в жилах этого человека течет кровь Ганнибала?! – неистовствовала я. – Да это не африканец, а хладнокровный житель поморских берегов!» И тогда к вам вновь был послан знаменитый диплом, а потом начали приходить анонимные письма…

– Да, я слышал, авторами их были князья Долгоруков и Гагарин, мои недоброжелатели, – угрюмо кивнул гость.

– Какая глупость! – всплеснула руками старая дама. – Вот глупость человеческая всегда меня поражала. Хоть бы дали себе труд сличить их почерки с анонимными посланиями. Конечно, там была изменена манера письма, однако видно, что их писали совершенно разные люди. Теперь, поскольку дело прошлое, сознаюсь: анонимки тоже были делом моих рук. Слухи о них пошли, как круги по воде… Теперь вам было просто нечего делать, как послать Дантесу картель. [4] Картель – письменный вызов на дуэль. (Прим. автора). Если бы вы отказались драться, вас заклеймили бы позором навеки. И наконец-то вы поступили так, как я хотела! Вы написали Софи Карамзиной: «Мне нужно, чтобы моя репутация и моя честь были неприкосновенны во всех уголках России, где мое имя известно!» И отправились получать свою пулю.

– Погодите, сударыня, я все же не довольно понимаю… – пробормотал гость. – Вы хотели расправиться со мной из мести и из ревности, говорите вы. Но ведь могло случиться так, что вместо меня пулю в живот получил бы Дантес, который был вашим любовником, которому вы писали пылкие письма… мол, если вы кого любите или ненавидите, это навечно…

– В самом деле, я написала такое, – согласилась старая дама. – Но упор в сей фразе следует делать не на слове «любовь», а на слове «ненависть». Однако же вы правы. Я действительно рисковала. Очень сильно рисковала! Но… в меня вселяло бодрость пророчество. Ведь вы были очень болтливы и ни от кого никогда не скрывали то, что вам предсказывали. Я в свое время от вас же слышала, что одним из любимых занятий Ольги, сестры вашей, было определение характера людей с помощью хиромантии и физиогномистики. Однажды вы, вскоре после выпуска своего из лицея, убедительно стали просить ее посмотреть вашу руку. Ольга долго не соглашалась, но, уступив наконец просьбе, взяла вашу ладонь, долго на нее смотрела и, залившись слезами, сказала, целуя руку: «Зачем, Александр, принуждаешь меня сказать, что боюсь за тебя? Грозит тебе насильственная смерть, и еще не в пожилые годы». А помните, вы в Одессе встретились с греком, который катал вас на лодке в лунную ночь и пророчил, что вы умрете от лошади или беловолосого человека? И еще одно пророчество про белого человека было в вашей жизни! Тогда от какой-то гадалки вы получили сразу несколько предсказаний: во-первых, что скоро прибудут к вам деньги; во-вторых, что вам будет сделано неожиданное предложение; в-третьих, что вы прославитесь и будете кумиром соотечественников; что дважды подвергнетесь ссылке; и наконец, что проживете долго, если на тридцать седьмом году возраста не случится с вами никакой беды от белой лошади, белой головы или белого человека, которых и должны вы опасаться. Помнится, вы хвалились, что первое предсказание о деньгах сбылось в тот же вечер – вам вернули крупный долг. Все остальное тоже сбылось, вплоть до известности вашей… И я рассчитала: вам как раз было тридцать семь, что согласовалось с пророчеством. К тому же «белый человек»… Ведь Дантес обладал белокурыми волосами! Кроме того, он был бледен лицом, носил белый мундир кавалергарда и ездил на белой лошади… Так что у меня были все основания верить в удачу. И она улыбнулась мне – вы были убиты. Это был самый счастливый день моей жизни! Правда, мне пришлось расстаться и с Жоржем. Я недооценила силы остракизма, которому он оказался подвергнут. Он принужден был уехать вместе с Катрин… зато он больше никогда не виделся с Александриной. Так же, как и вы.