Елена Арсеньева: Страшное гадание

– Думаешь, я поверю, что ты убьешь меня? – прокаркала Джессика, голос которой был сорван истошными криками. – Не убьешь! Без меня тебе вовек отсюда не выбраться. И если я умру – ты тоже умрешь!

– Это так, – покладисто согласилась Марина. – А если умру я – умрешь и ты. Только смерть у нас будет разной… очень разной! Мгновение боли – для меня, и долгие часы постыдных мучений – для тебя. В одиночестве. В полнейшем одиночестве, Джессика! В последнем, предсмертном одиночестве…

– А ты меня не пугай! – запальчиво выкрикнула Джессика. – Ты не решишься, все равно не решишься на это!

– На что я не решусь? – подняла брови Марина.

– Убить себя! – хрипло усмехнулась Джессика. – Ты будешь тянуть до последнего мгновения – и мучиться так же, как я…

– Пока мучения не станут настолько невыносимы, что я решусь прервать их, – тихо закончила Марина. – Мои мучения прервутся. А твои будут длиться, длиться…

Джессика зажмурилась и так резко помотала головой, что ее всклокоченные каштановые кудри заметались по полу.

– Нет! Я говорю тебе – нет! А если хочешь испытать мою стойкость – испытывай! Могу себе представить, какие спектакли ты начнешь тут закатывать, чтобы напугать меня!

Марина глубоко вздохнула, моля господа укрепить ее. Вот он, решающий миг!

– О Джессика, – сказала она тихо, – какие у тебя красивые волосы… какой чудный каштановый цвет!

Джессика замерла.

– Ты слышала, что волосы у умерших людей еще какое-то время продолжают расти? – спросила Марина. – Вот у нас в Бахметеве был один случай. В деревне жила женщина – все знали, что ей уже немало лет, однако на нее побольше мужиков заглядывалось, чем на любую девку или молодку. Она и впрямь была необычайно красива: черные глаза и волосы черные… а все же хоть и заглядывались на нее, но сторонились. Шел слух, будто она ведьма, которая по ночам обращается в черную кошку. Так ли, нет – никто не знал доподлинно, однако в один прекрасный день ведьма умерла, и ее похоронили. И начались с той поры в деревне всяческие беды. То град посевы побьет, то лесной пожар нагрянет, то все стадо поест какой-то ядовитой травы, то кони разом обезножеют, или мор на людей нападет. Позвали знахаря, и он сказал: так, мол, и так, люди добрые, все беды на вас оттого нашли, что вы не соблюли старинного завета – не проткнули ведьмино сердце осиновым колом, оттого она и после смерти насылает на вас проклятия. Тогда деревенские завострили кол осиновый, пошли всем миром на кладбище, отворили ведьмину могилу и…

– И – что? – с живейшим, злорадным интересом спросила Джессика. – Она лежала там как живая, с румянцем на лице, и тление не коснулось ее? Так? Скажи, ведь так было?

– Нет, не так, – взглянула Марина снисходительно. – Семь лет миновало – какой уж там румянец. Она ведь не упырицей кровососущей была, а просто ведьмою! Лежали в могиле одни кости, червями обглоданные, а на черепе вились длинные-предлинные волосы. Они и прежде были ей до подколенок, а тут выросли ниже пят. Но не это дивно… Знаешь, что больше всего напугало тех, кто заглянул в могилку? Волосы те… на добрый аршин от головы… были не черные! Не черные, а какие-то не то рыжие, не то русые. Ведьма-то волосы, оказывается, красила! Говорят, желчь черных жаб, ежели ее прокипятить на ущербе месяца, этакую краску дает, что ее ни дождевой водой не смоешь, ни щелоком не сведешь! И вот что я скажу тебе, Джессика…

Марина перевела дух – и пустила наконец свою последнюю, заветную стрелу:

– Когда-нибудь, через много лет, нас найдут здесь. Мы будем лежать рядом, и ничего не останется от нашей нынешней красоты и молодости. Только волосы… Мои – золотые. И твои – каштановые… до половины. А до половины – белобрысые!

Джессика уставилась на нее неподвижными, расширенными глазами. Молчание длилось, длилось… Марине уже показалось, что все, она промахнулась, и вдруг Джессика забила головой по полу, затряслась, завертелась на одном месте, будто змея, пронзенная вилами. И закричала – закричала так пронзительно, что у Марины зазвенело в ушах:

– Не хочу! Не хочу! Откройте! Выпустите меня отсюда! Черный камень нажми и одновременно – третий от него слева! И ногой – на третью плиту! Трижды! Скорее! Не хочу умирать!.. Нет! Нет!

Итак, стрела все же нашла свою цель.

Черный камень! Об этот черный камень она вчера ногти обломала, смутно чувствуя, что неспроста он вставлен в стену! Надо думать, много лет назад бился возле него и сэр Брайан – и тщетно, ведь кто мог знать, какое множество движений надо проделать, чтобы привести в действие роковой механизм!