Дебора Мартин - Креольская невеста

Майор так внимательно посмотрел на Камиллу, что у нее вновь перехватило дыхание.

– Тогда они дважды дураки. Во-первых, потому что не выбрали вас, пока вы еще не были за пределами, а во-вторых, потому что считают, будто женщина в двадцать пять лет теряет свое очарование.

Этот комплимент согрел Камилле душу, но она не знала, верить ему или нет.

– Вы хотите сказать, что американцы придерживаются другого мнения? Я слышала, как о некоторых американских леди отзывались, используя выражение старая дева.

Майор нагнулся поближе и одарил Камиллу обаятельной улыбкой.

– Но вы слишком молоды, чтобы быть старой девой. – Он перевел взгляд на ее губы. – И слишком красивы.

От смущения Камилла покраснела, а майор негромко спросил:

– Удовлетворены ли вы тем, как я вальсирую?

– Вы очень хорошо вальсируете, – пробормотала Камилла смущенно. Мысли ее были заняты совсем другим. Она думала не о том, как он вальсирует, а о том, как его бедра прижимаются к ее бедрам, как приятно щекочет щеку его теплое дыхание…

– Так как я уже хорошо овладел техникой вальса, – язвительно заметил майор, – может, вы обучите меня другим танцам? – Он понизил голос до хрипловатого шепота. – Я с удовольствием научусь любому делу, которому вы соблаговолите меня обучить.

Камилла должна была почувствовать себя оскорбленной, но вместо этого ощутила радостную дрожь внутри.

– Думаю, за один вечер вы постигли уже достаточно премудростей, майор, – проговорила она с лукавой улыбкой.

Музыка смолкла. Они тоже остановились, но майор не отпускал от себя Камиллу.

– Мадемуазель, – начал он, – может быть, вы не откажетесь…

– Вот ты где! – прошипел кто-то за спиной. Камилла тихо застонала. Дядя!

Майор Вудворд отпустил ее, она обернулась и встретила гневно пылающий взор дяди Огаста. По-видимому, забыв, что майор понимает по-французски, он принялся отчитывать племянницу громким шепотом:

– Сначала ты позоришь нашу семью: выступаешь перед всеми собравшимися, читаешь нотации мужчинам. Потом имеешь наглость пойти танцевать с этим варваром…

– Прошу прощения, – произнес майор Вудворд на безукоризненном французском. Выражение его лица становилось все более суровым. – Ваша дочь просто…

– Она мне не дочь! – перебил его дядя Огастт. – Моя дочь никогда бы не повела себя столь неподобающим образом! Она мне всего лишь племянница! Племянница, которая постоянно позорит нашу семью!

Хотя Камилла всегда знала, что дядя ее презирает, ей было обидно слышать, что он так открыто высказывает свое отношение к ней, к тому же перед майором. Она поспешно опустила голову, чтобы скрыть набежавшие на глаза слезы.

– Ну, значит, племянница! – отрезал майор Вудворд. – Все равно не следует упрекать девушку за то, что она согласилась танцевать со мной. Я вынудил ее на это.

Камилла была благодарна майору за то, что он солгал, но дядю его слова не успокоили.

– Я упрекаю ее потому, – парировал он, – что, как ей прекрасно известно, незамужняя женщина не должна танцевать с тем, кто не был должным образом представлен ее старшим родственникам. – В голосе дяди послышалось снисхождение. – Разумеется, вы, будучи американцем, который не умеет вести себя в порядочном обществе, не знали, что нанесли девушке оскорбление, пригласив на танец, не представившись предварительно ее семье. Но она-то знает, как надо себя вести! Она должна была сразу же вам отказать. В будущем, уверяю вас, она так и сделает.

Камилла бросила на майора встревоженный взгляд. Странно, почему он не вызывает дядюшку на дуэль за такие неприкрытые оскорбления? Вначале майор действительно весь напрягся, и его рука потянулась к мечу. Но потом, он, похоже, решил не нарушать зыбкий мир, который едва-едва удалось установить. Да и народ вокруг начал замечать, что происходит что-то неладное.

Майор покачал головой и поцеловал Камилле руку.

– Спасибо за урок, мадемуазель, – пробормотал они исчез в толпе.

Камилла смотрела ему вслед. Под перчаткой сохранилось ощущение от его поцелуя. Урок. Интуитивно она поняла, что он имел в виду: не их урок танцев, а урок презрения креолов к американцам, который только что преподал ему дядя. Что касается урока танцев, то тут Камилла не хотела бы ничего менять, однако она отдала бы что угодно, чтобы другой урок – урок презрения – не состоялся.

– Пошли, – прикрикнул на нее дядя и, схватив Камиллу за руку, повлек к выходу. – Мы уходим.

– Это из-за того, что я танцевала с американцем? – недоуменно спросила она, с трудом поспевая за ним.