Дебора Мартин: Креольская невеста

– О Боже! – пробормотала тетя Юджиния, стоявшая рядом. Только тогда Камилла услышала возбужденные голоса, доносившиеся из угла бального зала, – похоже, две группы людей хотели заставить оркестр играть разную музыку. Дирижер переводил растерянный взгляд с одной группы на другую, Однако вскоре уже и вовсе перестал участвовать в дискуссии: спорящие общались между собой.

– Послушай; ты, вонючий пожиратель лягушек, – кричал сурового вида американец по-английски в лицо молодому креолу, – нравится тебе это или нет, но теперь это Америка. А мы, американцы, танцуем рил и джигу, а не вальсы с котильонами! – Он повернулся к дирижеру. – Давай начинай рил, приятель!

– Что он говорит? – шепотом спросила тетя Юджиния у Камиллы, которая единственная в семье понимала по-английски: этому языку ее еще в детстве обучил один из пиратов, служивших под началом ее отца. Она начала переводить, но запнулась, когда креол что-то крикнул дирижеру, а затем, нахмурившись, повернулся к американцам.

– Только невоспитанная деревенщина может назвать эти дикие, безумные прыжки танцем! – произнес он по-французски. – Если вы не желаете танцевать цивилизованные танцы, то танцуйте где-нибудь еще!

Вновь послышались возмущенные голоса.

– Что сказал этот французик? – эхом разнеслось по залу. Те, кто знал французский, перевели сказанное. В ответ американцы начали потрясать кулаками и выкрикивать оскорбления.

Некоторые из креолов просто ограничились криком, другие же схватились за оружие. Встревоженная Камилла увидела, как майор Вудворд сделал знак солдатам. Они рассеялись по всему залу и, очевидно, приготовились к действию. Шум в зале все нарастал.

Тетя Юджиния стиснула Камиллу за руку и начала умолять дядю Огаста уйти поскорее. Камилла заметила, что некоторые женщины в толпе тоже запаниковали. Самые нервные хлопнулись в обморок, увидев, что их мужья и братья собираются сражаться прямо в танцевальном зале. Дядя Огает даже выхватил пистолет, чтобы защитить своих женщин.

Когда лязг стали подтвердил, что спор уже вышел за рамки простых угроз, и когда солдаты вытянули из ножен мечи, Камилла пришла в ужас. Прежде на балах тоже случались стычки, но они никогда не заканчивались дракой. К несчастью, выбор танцев стал символом того, что разделяло эти народы. Горячие креолы не успокоятся, пока не пронзят своими мечами десяток-другой американцев. Солдаты убьют их за это, а расплачиваться за инцидент придется всем креолам. Интересно, что сделает нынешний американский губернатор? Объявит военное положение? Бросит креольских зачинщиков за решетку? И все из-за того, что не смогли договориться, какой танец танцевать!

Кто-то должен положить конец этому безумию! Не раздумывая, Камилла выхватила из рук дяди пистолет и, вскочив на стоявшую рядом скамеечку, выстрелила в воздух. Издав гневный крик, и креолы, и американцы бросились на нового врага. Однако, увидев девушку с дымящимся пистолетом в руке, они постепенно стали затихать. Наконец в зале наступила полная тишина.

– Разве у вас нет разума? – Камилла бросила на кучку креольских мужчин испепеляющий взгляд. – Разве вы не помните, что произошло, когда нашими хозяевами были испанцы и вы задумали с ними сражаться? За это тогда казнили пятерых человек. Вы этого хотите? Ознаменовать наше вступление в Соединенные Штаты кровопролитием?

Зачинщики изумленно воззрились на девушку, а дядя Огаст дернул ее за юбку и, прошипев, чтобы она сейчас же слезла со скамейки, выхватил у нее пистолет. Но Камилла еще не закончила. Она обернулась к американцам: ее захлестывали эмоции, и она говорила на своем родном французском:

– А что касается вас, то хочу сказать, что мы тридцать лет находились под испанским господством, и испанцы никогда не заставляли нас танцевать фанданго. Неужели вы, кто так гордится своей свободой, заставите нас танцевать рил и джигу, когда мы этого не хотим?

Раздался приглушенный ропот: американцы просили, чтобы им перевели сказанное девушкой. Камилла уже хотела было повторить свою речь по-английски, но тут, заглушая шум толпы, раздался зычный голос майора Вудворда. Он совершенно точно перевел слова Камиллы.

Генерал Уилкинсон слушал его, склонив голову набок. Затаив дыхание, Камилла ждала, что он скажет. Когда майор Вудворд закончил переводить, генерал просто рассмеялся и, подняв вверх стакан с вином, произнес:

– Очень хорошо, мадемуазель.

Затем он повернулся к оркестру и приказал: