Сара Беннет - Лилия и меч

Но сначала пусть она поспит, а он будет охранять ее сон.

Сон своей жены.

День, казалось, воскресил все преданное забвению в ночной темноте. С первыми лучами солнца Радолф отправил одного из своих людей вернуть платье леди Кентон, но вскоре получил его назад с ее наилучшими пожеланиями. Задыхаясь от гнева, он разодрал драгоценную ткань в клочья и швырнул в огонь на глазах Лили, с побледневшим лицом наблюдавшей за этой сценой.

– Никогда больше ты не наденешь ничего из ее вещей! – кричал он, сверкая глазами, в которых отражалась ярость пламени, жадно пожиравшего ее золотистый свадебный наряд.

Самоуверенность Лили и вера в себя были давно подорваны жестокостью Воргена. Вот и теперь вместо того, чтобы признать, что Радолф сердит на леди Анну и на самого себя, она решила, что сама послужила источником его недовольства. Возможно, Радолф думает, что она недостойна леди Анны, и мечтает вопреки прошедшей ночи держать леди Анну в своих объятиях? Демонстративное сожжение платья вполне могло стать выражением отчаяния и безысходности мужчины, который любит женщину и не может ею обладать.

Не говоря ни слова, Лили повернулась и умчалась в свою комнату, а Радолф, злясь на себя, вышел наружу, где, кликнув одного из своих солдат, велел ему ехать с ним. Ему предстояло сделать очень много, прежде чем он сможет вернуться во владения Лили на севере. Свои владения, напомнил он себе. Надежный нормандский замок, как и велел Вильгельм, скоро будет стоять на этих диких пустошах, словно верный часовой.

Радолф мрачно размышлял, сколько времени ему понадобится, чтобы приступить к строительству и наконец прибрать к рукам пока неуправляемые северные земли. Может, хотя бы после этого у него наконец появится возможность без ущерба для других дел вернуться на юг, в Кревич, и провести там немного времени, а заодно отдохнуть и восстановить силы.

А еще он обязательно хотел отвезти в Кревич Лили. При мысли о том, что они будут вместе, в его груди разлилось мягкое тепло. Он бы взял ее на верховую прогулку по лугам, тянущимся вдоль реки; вдвоем они поднялись бы на островерхую гору, откуда открывался вид на все уголки его владений. Солнечное сияние обратит волосы его спутницы в серебряный огонь, и ее тело будет светиться, когда он опрокинет Лили на зеленой траве и будет любить...

Радолф энергично встряхнул головой. Отец вот тоже любил мачеху, подумал он со злостью. Потом отец получил в награду предательство и умер несчастным. Если в нем осталась хоть капля здравого смысла, он должен перебороть в себе эту болезнь. Позволить женщине войти в свою жизнь значило открыть путь муке и отчаянию. Если он отдаст эту привилегию Лили... она предаст его, в чем он уже имел возможность убедиться:, она лгала ему и пыталась сбежать. Так можно ли ей доверять теперь?

Ероша короткие волосы, Радолф сердито провел рукой по голове. Ему неожиданно вспомнилось лицо Лили, когда она наблюдала за тем, как он сжигает ее свадебное платье. Она страдала так, словно это было сожжение живого существа, а не пестрой тряпки. Разумеется, Лили хотела оставить платье себе, как любая женщина, и совсем не понимала, чем были обусловлены предпринятые им меры.

Радолф раздраженно повел плечами. Он не мог взять в толк, почему должен объяснять жене свой поступок. Ему никого не хотелось допускать к столь глубоким и болезненным воспоминаниям, а ее особенно. К тому же он никогда не сможет положить груз, который так долго нес, к ногам женщины, довериться которой он не мог.

Вскоре Радолф и Лили были приглашены отобедать в замок. Вильгельм неустанно отпускал грубые шутки относительно их раннего ухода накануне, пока лицо Лили не запылало ярким цветом, а улыбка Радолфа не превратилась в гримасу. Несмотря на безобидные уколы, Лили чувствовала, что Вильгельм любит Радолфа, доверяет ему и их отношения связывают крепкие узы дружбы.

Лили старалась не отходить от Радолфа: ее пугало, что леди Анна вновь пожелает вступить с ней в разговор. Правда, пока она ее не видела и не знала, в замке ли женщина с янтарно-золотистыми глазами. Еще она решила, что на этот раз не станет спокойно терпеть намеки этой женщины; при всей своей воспитанности она никому не позволяла насмехаться над собой.

Хотя время от времени Лили ловила на себе сальные улыбки лорда Кентона, хитро поглядывавшего на нее из толпы разодетых в пух и прах фигляров, приближаться к ней Кентон не рисковал, видимо, опасаясь гнева Радолфа. Лили радовалась, что ее не трогают: она все еще не восстановила силы после всего пережитого. Если Радолф в самом деле любит Анну, для нее только лучше, если они будут встречаться как можно реже.