Сара Беннет: Нечаянный поцелуй

Их сыну, вероятно, уже исполнилось пять лет. Генрих попытался вспомнить, как мальчик выглядит, и не смог; он почти не обращал на него внимания, разве что раз или два поздоровался и погладил по головке. На самом деле дети очень мало его интересовали, им не было места в его жизни. А что до обзаведения собственным потомством…

Генрих поежился. Он не хотел нести ответственности. Особенно после того, что произошло с ним самим в детстве.

Прогнав мрачные мысли, Генрих вновь задался вопросом: что за нужда возникла у Дженовы, потребовавшая его немедленного присутствия? Может, ее сын захворал? Или она сама слегла? Но тогда она бы прямо об этом упомянула. Может, ей понадобился его совет? Генрих усмехнулся собственным мыслям. Для Дженовы он всегда был Генри, к которому она относилась вполне дружелюбно, снисходительно и даже с некоторым пренебрежением. Но никогда не воспринимала его всерьез.

Впрочем, Генрих давал Дженове советы по важным вопросам: делам, связанным с землей, управлением имением, укреплением его обороны; она воспринимала их с благодарностью. Дженова, безусловно, доверяла ему, нисколько не сомневаясь, что он лучше знает, как выжить в мутных водах Англии короля Вильгельма. Но однажды, когда он попытался сказать ей, что красное платье идет ей больше, чем желтое, она смеялась до слез, блеснувших в ее зеленых глазах.

– Уж не пошел ли ты в дамские горничные, Генри? – спросила она наконец. – Может, мне стоит попросить тебя присылать мне со двора доклады о том, что в моде. Или ты продемонстрируешь мне наимоднейший головной убор? – весело тараторила она.

Генрих старался не обижаться. Они знали друг друга с детства, и для Дженовы он всегда будет оставаться тем мальчиком, который ходил за ней по пятам и к которому следует относиться с нежной снисходительностью.

Ее отношение к себе он находил удручающим и в то же время странно утешительным.

– Рейнард! – крикнул Генрих.

Рейнард поступил на службу к лорду Генриху из дома лорда Радульфа в прошлом году.

– Да, милорд? – вздрогнул Рейнард, дремавший у очага, и поднял голову.

В этот момент он напоминал большого лохматого пса. Его темные глаза казались сонными, однако Генрих знал, что Рейнард вовсе не увалень, как это могло показаться со стороны.

– Завтра с первым светом мы отправимся на юг, в Ганлингорн. Подготовься к отъезду. Не думаю, что наш визит затянется надолго.

– Кто там, в Ганлингорне, милорд? Генрих улыбнулся.

– Старый друг, – ответил он, вдруг осознав, что с нетерпением ожидает этой поездки.

Слишком давно он не видел Дженову. Слишком давно.

Погода стояла не такая уж скверная. Их обступал стеной тянувшийся к югу от Лондона Андеридский лес. Генрих предусмотрительно взял проводника, чтобы помог им благополучно пробраться сквозь лесную чащу. Накануне выпал снег, но покров его был недостаточно глубок, чтобы замедлить продвижение.

Кутаясь в толстый, подбитый мехом плащ, Генрих с тоской вспоминал Кристину, ее длинные темные волосы, сбегавшие волной по гладкой белой спине, когда в последний вечер она наливала ему из кувшина вино. Ее движения были грациозными и плавными. Повернувшись к нему, она улыбнулась. В накидке из черных кудрей вместо одежды она представляла собой соблазнительную картину.

Он не любил ее, она тоже не была влюблена. Любовь не входила в условия их негласного договора. Как и с другими подобного рода женщинами. Они удовлетворяли его потребности и доставляли ему удовольствие. Кристина была не глупа, но ее ум нисколько не интересовал Генриха. Главное – она устраивала его в постели. А Кристину, дочь амбициозного мелкопоместного дворянина, вполне удовлетворяли ее великолепные комнаты, изысканные туалеты и драгоценности.

– Мне нужно завтра уехать, – поставил он ее в известность, потягивая вино.

Она вскинула ресницы:

– И далеко, милорд?

– На юго-запад, в Даунс [1], Кристина. В местечко под названием Ганлингорн.

Она округлила глаза:

– О, милорд, мне бы не хотелось покидать Лондон! Там в глухомани одни дикари!

Генрих улыбнулся:

– В таком случае оставайся здесь до моего возвращения.

Судя по выражению ее лица, Кристина испытала явное облегчение. Вспоминая об этом потом с кривой усмешкой, Генрих подумал, что Кристина не имела ни малейшего желания разделить с ним опасности пути.

Почему женщины такие ненадежные? Они охотно забираются к нему в постель, но ни одна из них не горюет в момент расставания. Быть может, он в этом виноват? Не вполне удовлетворяет их? Но Генрих знал, что это не так. Он всегда доставлял женщине удовольствие. А когда отношения изживали себя и они уходили, то почти всегда сохраняли взаимную нежность. Нет, проблема заключалась в чем-то еще. Чего-то женщинам в нем не хватало последнее время.