Ли Бристол - Когда не нужны слова

— Да ты, видно, и впрямь совсем неопытная, а? — Она наклонилась к Глэдис и доверительным шепотом сказала: — Ладно, так и быть, слушай. Здесь много чего происходит, так почему бы и тебе не заработать монетку-другую, хотя, возможно, не все девушки согласились бы со мной. Но я щедрая душа, и ты мне понравилась с первого взгляда… — Она пожала плечами и доброжелательно улыбнулась. — Этому нетрудно научиться, — продолжала она. — Гораздо проще, чем выносить помои, да и платят за это намного больше! — Она снова фыркнула. — Да ведь я сейчас заработала целый соверен. Этим джентльменам, когда они напьются, ничего не жалко, лишь бы получить свое! Разве это плохой заработок за три минуты удовольствия с задранными вверх ногами, а? — Она снова расхохоталась и искоса бросила на Глэдис лукавый взгляд. — Ты, конечно, худосочна, но некоторым это даже нравится. И у тебя красивенькие глазки. Такими глазками стоит только взглянуть на джентльмена, и он будет знать, что делать дальше.

Глэдис всю жизнь пугали тем, что случается с девушками, которые не берегут свою честь. А посмотрите на Люси — она, похоже, даже довольна! И ей платят в придачу. Все это очень странно.

— Ты можешь попасть в беду, — сказала Глэдис. — Что, если миссис Ньюбрайттебя застукает?

Люси передернула плечами.

— Не застукает. А если и застукает, то это не так уж важно. Самое большее, что она может сделать, — это вышвырнуть меня, но тогда я попытаю счастья в деревенской пивной. Такова уж судьба таких девушек, как я и ты, подружка. Или мы гнем спину, или лежим на спине. Результат в конечном счете один и тот же.

Глэдис смущенно нахмурилась. Нет, она совсем не таким представляла себе свое будущее. У нее все сложится по-другому. Она хотела сказать об этом Люси, но понимала, что девушка упрекнет ее в том, что она важничает. Поэтому, улыбнувшись довольно натянутой улыбкой, она лишь сказала:

— Спасибо. Я, пожалуй, вернусь к работе.

Люси вдруг стала серьезной и доверительно схватила ее за руку.

— Хочу предупредить тебя кое о чем, подружка, — сказала она. — Лучше держись подальше от молодого графа. Он настоящий развратник. К тому же никогда не платит. Однажды он сломал девушке руку и даже не заплатил за увечье. — Люси снова беспечно улыбнулась и потрепала Глэдис по плечу. — Но ведь есть и другие джентльмены. Слушайся старушку Люси, и все будет хорошо.

Глэдис снова улыбнулась и поспешно ушла: ей предстояло убрать целый этаж, а она бесполезно потратила столько времени!

Глэдис Уислуэйт родилась весной 1804 года — никто не смог бы с уверенностью сказать, какого числа и в каком месяце, — и была она единственным ребенком проститутки по имени Лилит, которая в расплату за свои грехи умерла вскоре после родов от кровотечения. Глэдис отлично знала, кем была и чем занималась ее мать, благодаря своей бабушке, поварихе в Вулфхейвене, умершей прошлой зимой, подавая на стол жаркое своему хозяину. Бабушка взяла осиротевшую девочку и растила ее, никогда не давая ей забыть о том, что бывает с глупыми девушками, которые не берегут честь смолоду. Она держала Глэдис в ежовых рукавицах и, когда той исполнилось пять лет, приспособила ее носить дрова для нескольких топок в большой кухне, к чему впоследствии добавилась обязанность отчищать их и котлы от сажи, а иногда даже нарезать овощи.

Бабушка Уислуэйт была суровой женщиной и в отношении внучки строила далеко идущие планы. Она рано заметила, что Глэдис растет прехорошенькой и довольно умной, чтобы, повзрослев, иметь шанс получить работу в графских покоях — возможно, даже в качестве камеристки, — если чуть-чуть повезет. Она начала учить Глэдис говорить на более или менее правильном английском языке, учтиво кланяться и приседать в книксене, обслуживая господ. Она ежедневно обучала Глэдис правильно обращаться со столовыми приборами, учила подавать завтрак или закуски. Будучи на дружеской ноге с главным поваром, который ежедневно общался с дворецким, бабушка имела доступ к такого рода сведениям и без малейших колебаний использовала их. Она даже платила по два пенса в неделю из своих скудных сбережений помощнику приходского священника, чтобы тот обучал Глэдис чтению и письму, потому что среди знатных дам стало модно проводить время за чтением, и бабушка Уислуэйт услышала однажды, что дамы из самого изысканного общества часто требовали, чтобы камеристки читали им романы или стихи на сон грядущий.

Глэдис легко усваивала все, чему ее учили, она была сообразительна и любознательна, и уроки были ей не в тягость. Она любила учиться и впитывала знания, словно губка, понимая, что рано или поздно они ей пригодятся. А пока Вулфхейвен был ее домом. Работа была тяжелой, рабочий день тянулся бесконечно, но она завела друзей на кухне и на конюшенном дворе, а с тех пор как умерла бабушка, ей даже разрешили спать возле печки, где всегда было тепло.