Дебра Дайер - Испытание мечтой [В дебрях страсти]

Стоя напротив открытых дверей, Кейт смотрела вдаль, на бухту. Изумрудные горы окружали город, вздымая над ним свои могучие зубчатые вершины, точно края гигантской раковины, открывшейся, чтобы показать свою жемчужину. Алые и золотые лучи полуденного солнца врывались в комнату вместе с ветром, обдававшим ее лицо теплой влагой и ароматом апельсиновых деревьев и жасмина из близлежащих садов.

— Даже если бы он согласился быть нашим проводником, ему вряд ли следует доверять. Тот, кто способен заставить бедных, наивных индейцев промывать для него золотой песок в обмен на несколько безделушек, едва ли может считаться порядочным человеком.

— Складной нож большая ценность для индейцев, чем золото, — сказал Остин Синклейр.

Кейт взглянула через плечо на мужчину, сидящего в кресле. Хотя она узнала Остина совсем недавно, ей казалось, что они всю жизнь были друзьями. Полгода назад этот высокий элегантный мужчина с густыми черными волосами и бледными серо-голубыми глазами пришел в их лондонский дом, чтобы обсудить с отцом его последнюю книгу.

Жгучий интерес к Антлантиде объединил их, лорд Остин Синклейр, он же маркиз Самерсет, он же сын герцога Давентри, стал добрым другом и Фредерика, и Кейт. Естественно, они пригласили его присоединиться к их экспедиции.

— Не понимаю, почему вы защищаете его. Остин взглянул на нее, в его серых глазах мелькнуло озорство.

— Вероятно, потому, что его нет здесь, и он не может ничего сказать сам в свою защиту.

— О, это нечестно. Вы подкалываете меня.

Она повернулась кругом и пошла обратно к стене, юбка цвета слоновой кости взметнулась.

Хотя ее платье было новым, сшито оно было не по современной моде. Кейт ненавидела турнюры; они были непрактичны, они стягивали тело, из-за них женщина выглядела, как уродливый верблюд. А ткани, которые использовались, чтобы создать это убожество, подходили больше для обивки мебели, а не для женского платья. Четыре года назад, когда ей было двадцать два года, она сама начала придумывать себе фасоны, к ужасу ее портного.

— Девлин Маккейн подлец, — сказала она

— Интересно, — прошептал Фредерик, наблюдая за возбужденными движениями своей дочери. — Вот уж не думал, что он произведет на тебя такое удручающее впечатление. Должен признать, я нашел этого человека довольно приятным.

— Приятным! — Кейт остановилась около круглого стола, стоявшего рядом с софой, где сидел ее отец. — Ты знаешь, что у него в казино есть танцовщицы? — Она водрузила руки на пояс, эту позу отец часто называл позой классной дамы. — На этих женщинах почти нет одежды, они скачут по сцене, задирая куцые юбки и дрыгая ногами.

— Неужели?-Фредерик взглянул на нее поверх своих узких очков для чтения. Солнечный свет ласкал его взъерошенную шевелюру, вплетая серебряные пряди в густые темно-каштановые кудри. — Я не видел танцующих девушек, когда заходил к мистеру Маккейну.

Кейт нахмурилась.

— И скорее даже разочарован этим.

Он улыбнулся, глубокие морщинки легли в углах темно-карих глаз. Будучи владельцем крупнейших в Англии кораблестроительных компаний, он тем не менее предпочитал большую часть времени посвящать археологии, точнее всему, что связано с Атлантидой.

— Моя дорогая, ты иногда чересчур уж серьезна. — Он принялся небрежно складывать карту, не заботясь о том, чтобы это было сделано по уже имевшимся сгибам. — И слишком придирчива ко второй половине человечества.

Кейт дотронулась пальцами до щеки, вспоминая нежное прикосновение руки Девлина Маккейна. Возможно, Маккейн думал, что женщины млеют от его прикосновений. Без сомнения, так и происходило с большей их частью.

— Ты не понимаешь. Для таких, как он, мужчин, женщины — всего лишь приятное украшение. Он уверен, что наше предназначение состоит в том, чтобы служить игрушками для мужчин.

Прежде чем заговорить, Фредерик пристально на нее посмотрел.

— Я думаю, многие женщины нашли бы мистера Маккейна очень привлекательным. В самом деле.

— Только те, которые хотели бы, чтобы их ударили по голове и утащили в близлежащую пещеру.

В комнате раздался густой смех Остина. Когда Кейт повернулась, чтобы смерить его леденящим взглядом, он поднялся с кресла. Его губы были изогнуты в улыбке, прятавшейся в аккуратной бахроме его черной бороды.

— Пойду прогуляюсь перед обедом. Глядишь, придумаю какую-нибудь приманку, которая заставит Маккейна, этого «подлеца», выполнить его долг. Увидимся позже.