Тия Дивайн: Нескромные желания

Брейдвуд горел.

Они стояли на холме и смотрели, как полыхает на фоне ночного неба дом.

Все демоны зла, кроме одного, призваны в ад, подумала Франческа. И этот, последний, тоже окажется там.

Все исчезло. Все, что было у нее в жизни, ее надежды, ее мечты... ее семья... ее деньги... о, Боже... все деньги, которые могли как-то смягчить эти потери. Чудовищность произошедшего у нее на глазах ошеломила Франческу.

И, казалось, заданный ею вопрос был излишним.

– Что нам теперь делать? – Но Алекс знал ответ:

– Найти и убить это исчадие ада.

Секреты, повсюду секреты.

Филиппа не знала, как выдержит все это. Она тосковала по Аполлону. Прекрасному, сильному, словно жеребец, Аполлону.

Она ждала ребенка, но об этом никто не должен был знать. Пока не станет заметно.

И, что хуже всего, никому до нее нет дела. Ни Маркусу, который все время занят, ни Джудит, все еще ликовавшей по поводу исчезновения «этой твари».

Только зачастивший к ним Аластэр заметил, что она бледна и апатична. Но он приезжал, надеясь увидеть «тварь», и не скрывал этого.

– Богиня, истинная богиня. Восхитительная, яркая. Тебе, Филиппа, с ней не сравниться. Признайся честно, Маркусу небось и смотреть на тебя неохота?

Филиппа от обиды расплакалась, а Аластэр терпеть не мог слезы.

– Не реви, – одернул он ее, с нетерпением ожидая, когда, наконец она доверится ему. – Может, поделишься со мной, расскажешь, что случилось.

Филиппа знала, что он сплетник, и это было ей сейчас на руку. Пусть все узнают, может, хоть обратят на нее внимание. Потому что она живет словно в аду.

– Я встретила мужчину, около месяца назад или двух...

– О... о!

– Он... гм... неожиданно уехал.

– О Боже. – Женщины обычно не признаются в таких вещах, но Филиппа, похоже, была в отчаянии. – Насколько далеко это зашло?

– Дальше некуда, – прошептала Филиппа. Аластэр покачал головой:

– О, ты пустилась в плавание по бурному морю и не успеешь оглянуться, как утонешь. Зачем ты это сделала? И посмотри, чем это для тебя закончилось.

Филиппа глубоко вздохнула.

– Это еще не все.

– Нет, – простонал Аластэр. Она кивнула.

– И никто не догадывается.

– Откуда им догадаться. Посмотри на себя. – Ее глаза наполнились слезами. – Скажи мне, что делать.

Ни один мужчина, даже гомосексуалист, не смог бы устоять перед такой мольбой.

– Доверься мне, моя милая. Я о тебе позабочусь.

На следующий день, в сумерках, они приехали в Миэршем-Клоуз. Алекс нанял карету с парой лошадей и сам правил ими. При сложившихся обстоятельствах это было самое разумное, хотя он не сомневался, что Джудит опять будет близка к обмороку.

– Милорд... – Мальчики-грумы выбежали навстречу, когда карета въехала во двор. – Позвольте...

Алексу показалось, что он не был дома, по меньшей мере, год.

– Франческа... – Он протянул ей руку как раз в тот момент, когда Маркус выбежал из арки под лестницей.

– Что за пьяный правил каретой? – Маркус остановился как вкопанный. – О Бог мой... Алекс! И... вы оба жутко выглядите...

– Мама дома? А Филиппа? Пойдем, мы многое должны рассказать.

Но Джудит, разумеется, слышать ничего не хотела, а Филиппе, похоже, было все равно.

– Значит, ты опять за старое: возьмешь ее в свою комнату...

– Она будет жить в комнате для гостей, – спокойно ответил Алекс. – Слишком долго объяснять, почему она появилась здесь под чужим именем. Достаточно сказать, что сейчас я ей полностью доверяю и надеюсь, что вы последуете моему примеру.

– Ты действительно сумела обвести его вокруг пальца, – вполголоса съязвила Филиппа. – Я бы все отдала, чтобы узнать твой секрет.

– Парочка тетушек, одержимых манией величия. Это средство способно творить чудеса с мужчиной.

Филиппа в недоумении уставилась на нее.

Франческа не отвела взгляда. Филиппа выглядела утомленной, глаза ее горели злобой и какой-то скрытой мукой, словно она побывала в аду.

Это действительно так, подумала Франческа. Поглощенная ощущениями, вызванными возвращением в Миэр, она совсем забыла о Филиппе, о том, что та тоже стала пешкой в руках Кольма.

Кольм сам сказал, что соблазнил жену викария и вдоволь попользовался ею.

О Боже, о Боже... он следил за Сарой от самого Берлина до Миэршема, вторгся в их жизнь, соблазнив родственницу Алекса. И все это время искал бумаги. И соблазнил Филиппу лишь потому, что она была доступна, созрела – а кто, как не он, способен удовлетворить желание женщины.

Бедная Филиппа. Сосуд для семени... а что, если это семя даст плоды? Что, если это уже случилось? Однако поведение Филиппы не располагало к сочувствию или жалости.