Дениз Домнинг - Весенняя страсть

Сердце Джона разрывалось между печалью и гордостью от этих слов. Младший брат лорда Рэналфа предлагал несчастному предателю бесценный дар – достойную смерть, смерть порядочного человека, каким когда-то был Джон.

Собрав остаток сил, он оторвал конец меча от пола и даже попытался расправить плечи, утешая себя тем, что его уход из жизни свершится быстро и почти безболезненно.

Гиллиам кивнул, давая понять, что уважает мужество противника перед лицом смерти. Этого было достаточно, чтобы вернуть Джону потерянную душу. Он закрыл глаза, и его дух свободно воспарил в небеса, прежде чем меч противника успел пронзить ему горло.

Проклятие! Где же, в конце концов, де Окслейд? Лишь свадебный договор, который они составили прошлой весной, может ее спасти. Николь Эшби шумно и зло выдохнула; в холодном воздухе заклубилось облачко пара. Она упрекала себя за возникшие сомнения; надо верить, что ее молочная сестра сумела доставить послание. Для нее, Николь, нет ничего ужаснее, чем насильственный брак с человеком, убившим отца, разрушившим ее дом.

Лучше принять смерть, чем сделать Гиллиама Фицхенри владельцем Эшби. Нет, лучше ему умереть.

Четырьмя широкими шагами она пересекла маленькую комнатку, подошла к двери и уставилась на нее. Самолюбие требовало попытаться вырваться из заточения, но дверь не поддавалась. С тех пор как лорд Рэналф арестовал Николь, она уже четыре месяца находилась под его надзором. Ничего удивительного, что ее заперли накрепко.

Николь резко повернулась, и распущенные волосы рассыпались по плечам; каштановые локоны достигали пояса. Николь шагнула мимо стула и горшка, мимо набитого грубой соломой тюфяка, служившего ей постелью. Зеленые, расшитые золотом юбки дорогого наряда, специально сшитого к свадьбе, от которой она упорно отказывалась, колыхались при малейшем движении. Лучше бы насильнику вернуть ее повседневную одежду, иначе скоро он не узнает дорогих нарядов. Прошлой ночью девушка нарочно улеглась в них спать.

Николь остановилась возле дальней стены комнаты, ближней к башне. Сквозь узкую прорезь бойницы она могла видеть кусочек мира, от которого ее так давно отрезали.

Прошел уже час после рассвета, за окном царила мрачная серость, небо было сплошь затянуто плотными ноябрьскими облаками. Сквозь бойницу Николь видела часть поселения, прилипшего к внешней стене Грейстена. Дома стояли очень близко друг к другу. Для сельской девушки, какой была Николь, подобная теснота казалась невыносимой. Но все равно ее охватила зависть, ведь у жителей Грейстена было то, чего она была лишена: свой дом, своя постель. Эти люди не сидели, как она, в неволе, в чужом доме, где у нее нет ничего собственного, кроме нескольких украшений.

Заморосил дождь, и тотчас крыши заблестели серебром. На Николь повеяло сильным запахом садов и огородов. Девушка глубоко вздохнула, ее охватила нестерпимая тоска по дому. Именно этот запах, запах живой зелени, напомнил ей о лесах Эшби, о его волнистых холмах.

Сердце ее сжималось от боли. Дом звал ее к себе. За всю жизнь Николь ни разу не отрывалась от него больше чем на две недели. А сейчас она так надолго разлучена с ним как раз в то время, когда ее люди больше всего нуждаются в хозяйке. Невыносимо! Кто лучше ее знает, как восстановить дом и хозяйство? Уж, конечно, не дьявол, разрушивший их.

Внезапно ее кольнуло чувство вины: ведь если бы не она, вообще ничего не пришлось бы восстанавливать. Это верно, что ее мачеха заставила отца напасть на лорда Рэналфа, но именно она, Николь, отдала команду отворить ворота, когда в них постучал Гиллиам Фицхенри.

Николь с силой ударила кулаком по каменной стене, позволяя гневу смыть накатившую волну самобичевания. Нет, Эшби пал не из-за нее, не она виновата в страшной трагедии! Она желала лишь сохранить свой дом, стать полновластной хозяйкой Эшби. Ярость Николь росла. Если бы мир был устроен справедливо, ей не пришлось бы изворачиваться, чтобы обмануть лорда Рэналфа и заполучить Эшби Она могла бы распоряжаться им не хуже любого мужчины. К черту законы, запрещающие женщине владеть собственностью, которая у нее есть. Почему лорд Рэналф должен властвовать над ее жизнью всего лишь потому, что она родилась женщиной?

За толстой дубовой дверью зазвенели ключи. Николь мгновенно отпрыгнула в дальний угол комнаты, все ее тело напряглось, готовое к схватке. Дверь со скрипом отворилась.

Двое дородных мужчин в кольчугах и металлических шлемах переступили через порог. Вооруженные гораздо серьезнее простых охранников, оба держались за рукоятки мечей, настороженно глядя на пленницу. В последний раз, пытаясь бежать, Николь здорово ударила одного из них. Девушка насмешливо улыбнулась.