Саманта Джеймс - Любовь под луной

– Даже и не мечтай, – хмыкнула она, уютно устраиваясь в его объятиях. – Не то и я пущусь на поиски другого мужа!

– Да? Что ж, похоже, тогда придется подумать о том, как доставить вам удовольствие. Чем могу служить вам, графиня?

Оливия молча подняла к нему лицо. И Доминик, забыв обо всем, припал к ее губам, упиваясь их сладостью, пока его сын громким протестующим воплем не напомнил родителям о своем присутствии.

Подхватив малыша на руки, Доминик Ласково поцеловал его в теплую макушку, потом, прижав хнычущего Тревора к груди, принялся расхаживать по комнате. Большая рука отца ласково поглаживала крохотную спинку сына.

Через несколько минут малыш уже спал.

Оливия, сидя в кресле у камина, притворно нахмурилась:

– Как это тебе удается?

– Тем же самым способом, каким я не даю спать тебе! – Он мимоходом чмокнул ее в кончик носа и исчез за дверью, Которая вела в детскую.

К тому времени как он вернулся, слуги уже успели роскошно сервировать стол. Не было забыто и шампанское.

– Что это? Какой-нибудь праздник? – Уголки его губ лукаво изогнулись в улыбке.

– Негодяй! – с улыбкой прошептала Оливия, шутливо стукнув его в грудь кулачком.

Они поели на ковре перед камином. Этот день принадлежал только им двоим. Оливия спросила, как дела у Джиневры. Доминик потянулся за куском жареного фазана.

– Ох, видела бы ты малыша, Оливия! – рассмеялся он. – Просто красавец, вороной, без единого пятнышка. Андре клянется, что из него вырастет настоящий чемпион. Возможно, он прав.

Когда Андре с Эмили обвенчались, именно Доминик предложил Андре заняться тем, что тот по-настоящему любил: ухаживать за лошадьми. И хотя понадобилось немало времени, чтобы уговорить Андре спрятать свою гордость и хотя бы начать, в конце концов он сдался. Вскоре Андре заявил, что собирается попробовать свои силы в разведении и тренировке скаковых лошадей. Жеребенок Джиневры должен был стать первым в длинной череде будущих чемпионов.

– Ты считаешь, у Андре получится? – Оливия в волнении стиснула руки. – И люди постепенно привыкнут к нему?

Хотя Андре расстался с ярким цыганским костюмом, сменив его на обычные бриджи и рубашку, все знали, сколько мучений до сих пор доставляют ему сюртук и галстук. Именно Доминик в свое время способствовал переменам, которые произошли с Андре. Услышав тревогу в голосе жены, граф вскинул брови:

– Вне всякого сомнения. Герцог Ханфорд уже заранее души не чает в этом жеребенке, а за ним, думаю, потянутся и остальные.

Оливия молча кивнула. Она была счастлива. Пока муж смаковал последний кусочек фазана, она встала у открытого настежь окна.

Уже стемнело. Выглянув из-за горизонта, полная луна начала свой величавый путь по бархатистой синеве неба.

Оливия могла только молча дивиться тому, как изменилась их жизнь с тех пор, как они встретились. Эмили снова видит. Они с Андре любят друг друга. А Доминик уже больше не тот угрюмый, желчный человек, который потерял свою дорогу в жизни.

Неслышно подойдя к жене, Доминик заставил ее обернуться. Взяв ее руки в свои, он наклонился и заглянул ей в глаза.

– Давно хотел вас спросить, Оливия Сент-Брайд. Вы хоть представляете себе, какое счастье мне подарили?

– Такое же, как и вы мне, Доминик Сент-Брайд, – не колеблясь ответила она, нисколько не кривя душой.

Слишком свежа в ее памяти была ночь вскоре после их свадьбы, когда, проснувшись словно от толчка, Оливия вдруг увидела над собой лицо Доминика. Опершись на локоть, он смотрел на нее. Увидев, что жена не спит, Доминик чуть заметно улыбнулся.

– Я делаю это каждую ночь, – признался он.

– Каждую ночь? – Ошеломленная Оливия не верила собственным ушам. – Но почему?

Улыбка сползла с его лица. Когда он снова заговорил, голос его звучал тихо, но страстно, отчего сердце ее громко застучало.

– Понимаешь, я лежу рядом с тобой и чувствую... даже не знаю, как это описать... и робость, и гордость, и неимоверное счастье. Когда ты рядом, Оливия, во мне будто горит огонек. Сначала я не понимал, что это такое. Даже пугался немного, ведь со мной никогда такого не бывало.

– И что же это? – Она ласково коснулась его щеки.

– Любовь. Любовь... и надежда... и счастье. А сомневался я потому, что никогда раньше не был счастлив. Никогда... – Голос его дрогнул. – До того самого дня.

Оливия была тронута до глубины души. Впрочем, и сейчас, достаточно ей было только вспомнить их разговор, ее сердце начинало радостно биться.

В глазах, что смотрели сейчас на нее, не было ничего, кроме беспредельной любви к ней. Любви, которую она с той же безоглядной щедростью дарила ему в ответ.