Саманта Джеймс - Любовь под луной

Прошло немало времени, прежде чем стих накал обжигающей страсти. Мир и покой снизошли в их души. Устало откинувшись на подушку, Доминик лениво приподнял золотисто-русую прядь и шутливо потянул за нее.

Оливия не сводила с него глаз. Потом протянула руку и кончиком пальца обвела красивую линию его рта.

– О чем ты думаешь? – шепотом спросила она. Он лукаво улыбнулся:

– Вспоминаю, что однажды сказал тебе.

– И что же это?

– Что я сам не знаю, кто я: цыган, который не нашел свою дорогу в жизни...

– ... Или гаджо, – тихо закончила она. – Я помню. Только я думаю, что ты ни тот и ни другой. Ты был человеком, который потерял свою дорогу.

– Хочешь, открою тебе маленькую тайну? – лукаво прищурился он после недолгого молчания.

– Конечно.

Он прижался лбом к ее плечу.

– Теперь я нашел ее, – прошептал Доминик.

Оливия почувствовала, как заколотилось ее сердце.

– Да?

– Да, любовь моя, потому что я знаю, где моя дорога.

– А-а, – растерянно протянула она. – И где же она?

Обняв ее еще крепче, он шепнул в полураскрытые губы:

– Там, где ты!

Минул год с того дня, как они стали мужем и женой.

Оливия до сих пор с наслаждением вспоминала тот день, когда обвенчалась с Домиником. Было тепло, на небе ослепительно сияло солнце. Доминик склонялся к тому, чтобы скромно обвенчаться в Рэвенвуде, но Оливия воспротивилась. Она и представить себе не могла, что пойдет к алтарю не в прелестной крохотной церквушке Стоунбриджа.

– Оливия, – предупредил ее Доминик, – знаю, что в деревне тебя любят, но сейчас ты не просто выходишь замуж, ты становишься женой изгоя, любовь моя. Женой цыгана. Не все одобрят это. Я не хочу, чтобы тебе причинили боль.

– Ну, так пусть это будет их потеря, а не наша, – настаивала Оливия. – Я люблю тебя, Доминик Сент-Брайд, и не намерена стыдиться ни тебя, ни своей любви.

Их обвенчали в деревенской церкви. Обряд совершил преподобный Холден. Маленькая церковь была усыпана цветами, наполнявшими воздух нежным благоуханием.

Страхи, терзавшие Доминика, оказались напрасными.

Хоры старенькой церкви были забиты любопытными так, что грозили обвалиться. В церкви было не протолкнуться. Все местные жители явились полюбоваться на свадьбу. Кроме одного человека...

Не было Уильяма Данспорта.

Он уехал в Лондон неделей раньше. Возникли срочные дела – так по крайней мере объяснила его матушка. Итак, ничто не омрачало их безоблачного счастья, даже воспоминания о прошлом. Даже Роберт Гилмор больше не мог потревожить их покой. Он умер от апоплексического удара на другой день после того, как был схвачен и оказался за решеткой.

Неясный булькающий звук у груди заставил Оливию вернуться к реальности. Ее крохотный сын, похоже, насытился. Юный Тревор Майкл Сент-Брайд улыбнулся беззубым ртом и помахал в воздухе крохотным кулачком.

Запахнув платье, Оливия поднесла малыша к окну. Люцифер крутился у нее под ногами. Держа сына на руках, она смотрела вдаль, туда, где вечерние пурпурные облака уже потихоньку затягивали небо над горизонтом. Улыбнувшись, Оливия указала в сторону небольшого кирпичного домика, укрывшегося в тени березовой рощицы.

– Посмотри-ка туда, Тревор. Там дом, где живут твои дядя Андре и тетя Эмили. Знаешь, этот дом построил для них твой отец. Это его свадебный подарок. Он такой благородный и великодушный – настоящий джентльмен.

Тревор таращил на нее глазенки с таким видом, будто понимал все до единого слова. Глаза малыша уже сейчас были такими же ярко-синими, как у отца, а волосы, хоть и темнее, чем у матери, все же были не настолько черны, как у Доминика. Тревор был очаровательным ребенком, может быть, только излишне своенравным, когда приходило время укладывать его спать.

– А тебе известно, что очень скоро у тебя появится кузен или кузина? Да-да, Тревор, твоя тетя Эмили может родить со дня на день.

На губах Тревора вздулся молочный пузырь. Малыш сморщился, когда он с громким треском лопнул, но не заплакал. Оливия нежно рассмеялась.

– А вон там сейчас твой отец помогает дяде Андре принять жеребенка у Джиневры, хотя, откровенно говоря, не знаю, чем он может помочь. Во всяком случае, когда родился ты, особой пользы от него не было: вся эта адская работа выпала на мою долю. Но самое странное, что к тому времени как ты наконец появился на свет, твой отец был серо-зеленым, словно привидение. Будто это не я рожала, а он!

– Ага, так вот что ты обо мне думаешь на самом деле! – промурлыкал у, нее над ухом знакомый голос. Пара сильных рук обхватила ее за талию, обняв вместе с матерью и ребенка. – Боюсь, придется поискать другую жену. Такую, которая будет от меня без ума.