Сюзанна Энок - Слово джентльмена

– Согласись, Люсинда, – фыркнула Джорджиана, – что вся эта затея с уроками была выдумана тобой! А потому именно ты, дорогуша, теперь должна сделать очередной шаг!

– Знаю, знаю! Просто сейчас мне…

– Никаких отговорок! – оборвала ее Эвелин.

Люсинда глубоко вздохнула.

– Ну ладно! Вы непременно желаете знать имя моего ученика? Что ж, я вам его открою. Это лорд Джеффри Ньюком.

Она замолчала, ожидая реакции подруг. Лорд Джеффри, четвертый сын герцога Фенли, был, возможно, самым красивым и представительным мужчиной из всех, кого Люсинда когда-либо встречала в своей жизни. Другие женщины также восхищались лордом Джеффри, называя его Адонисом за курчавые золотистые волосы, бездонные голубые глаза и широкие сильные плечи. При этом своей божественной улыбкой он, казалось, мог загипнотизировать приготовившуюся к прыжку кобру. Неудивительно, что женщины кидались ему на шею.

Однако как раз это и создавало проблему. Мало кто мог усомниться в том, что выбор Люсинды диктовался матримониальными соображениями, а уж никак не желанием заполучить просто завидного ученика, которому было бы приятно давать уроки джентльменского поведения. В конце концов, частенько куда менее галантные мужчины не без успеха восполняли пробелы в своем воспитании, посещая ежегодные майские ярмарки в Мейфэре, на которых непременно работали соответствующие образовательные курсы. Так, к примеру, поступил Джек Толботт…

– Лорд Джеффри? – переспросила Джорджиана. – Прекрасный выбор!

– Полностью согласна! – одобрительно кивнула Эвелин, многозначительно улыбнувшись. – Именно прекрасный выбор!

Плечи Люсинды опустились.

– Спасибо вам обеим! – проговорила она. – Я действительно долго раздумывала перед тем, как остановила свой выбор на этом молодом человеке, так что мне особенно важна ваша поддержка. К тому же лорд Джеффри – герой войны, а это значит, что мой отец, будучи сам ветераном, несомненно, правильно поймет меня. Я уж не говорю о прекрасной внешности лорда Джеффри. И все же я уверена, что в кое-каких уроках мой избранник очень даже нуждается. Так, он чрезвычайно раздражителен, а порой бывает даже безрассуден. Это, возможно, и заставило меня выбрать себе в ученики именно его. Мне хочется быть по-настоящему полезной этому человеку. Но может быть, я ошибаюсь? – Люсинда обвела вопросительным взглядом подруг.

– Нет, ты не ошибаешься! – воскликнула Эвелин. – И ведешь себя безупречно, впрочем, как и всегда. Не скрою: я уверена, что в данном случае на твой выбор в немалой степени повлиял наш с Джорджианой пример – ведь мы первыми влюбились в своих учеников и стали их женами. Но ты никогда и ни в чем не старалась слепо подражать своим ближайшим подругам и теперь, не сомневаюсь, все серьезно обдумала, взвесила и приняла единственно верное для себя решение.

– Не стоит забывать и того, – добавила Джорджиана, – что ты всегда была очень близка со своим отцом. Всеми уважаемый генерал Баррет, несомненно, уже знает о твоем выборе и правильно оценил его…

– Ты совершенно права, Джорджиана! – Люсинда расплылась в благодарной улыбке. – К тому же мне известно, что генерал Баррет с большим уважением относится к лорду Джеффри и высоко оценивает его человеческие достоинства. Хотя его и очень беспокоит, как бы я вдруг не осталась одна, если наша с ним близость пострадает от моего замужества.

– Я не помню, чтобы ты когда-нибудь сделала ложный шаг, – возразила Джорджиана. – Но если такое вдруг случится, то не знаю, сможем ли мы чем-то помочь.

Тут она закашлялась, чашка в ее руке задрожала, и чай, перелившись через край, забрызгал подол шелкового платья.

– Ой, Джорджи! – словно ничего не заметив, воскликнула Люсинда, взглянув в окно. – Посмотрите-ка!

Джорджиана выглянула в окно и увидела Эдварда, десятилетнего брата ее мужа. Мальчик пытался влезть на облучок фаэтона. Ему помогал муж Эвелин – маркиз Сент-Обин.

– Боже всемилостивый! – воскликнула она, бросаясь к двери. – Да ведь он сейчас сломает руки Эдварду!

За последний год Люсинда так хорошо изучила Карроуэй-Хаус, что ориентировалась в нем не хуже, чем в собственном доме. Поэтому, взглянув еще раз в окно и убедившись, что до членовредительства дело на улице скорее всего не дойдет, она вышла в коридор и спокойно поднялась по лестнице на второй этаж к спальным комнатам.

Люсинда не знала, чем закончился разговор Джорджианы с Дэром, его четырьмя младшими братьями и двумя тетушками, но, как ей показалось, подруга все-таки выиграла от начавшегося в доме содома, как ранее случилось с Эвелин, когда поведение ее молодого мужа стало совсем неприличным. Люсинда терпеть не могла ссор и ругани. Благо, что с того дня, как ей исполнилось пять лет и дом Барретов фактически стал принадлежать отцу, здесь было тихо и спокойно. Это резко контрастировало с криками и скандалами на грани драк, которые были почти нормой в доме Джорджианы.