Марджори Фаррелл - Сладостное пробуждение

— Моему жилету, видимо, повезло, что я хорошо знаю ваши привычки, Сабрина, — нежно пробормотал он, высоко поднимая свою тарелку и давая ей возможность обнять себя.

— О, будь он проклят, этот ваш завтрак, Эндрю.

Мужчина вздохнул, поставил тарелку на стлик и звонко расцеловал Сабрину.

— Ну, пока достаточно, — произнес он, когда поцелуи стали все более горячими. — Иначе Хенлею придется выталкивать меня отсюда.

Сабрина нехотя отпустила его.

— Возвращайтесь к своим сосискам! А с меня довольно…

Он еще раз поцеловал ее. Прежде чем поставить тарелку и сесть рядом с ней, Эндрю снова поцеловал Сабрину в знак окончания шутливой перепалки.

— Как себя чувствует Джайлз?

— Поскольку все в доме только и говорят о совместной ночи лорда и леди Уиттон, можно предположить, что он здоров.

— Клер просидела с ним всю прошлую ночь, не так ли?

— Сидела до поздней ночи… Но не думаю, что она провела в кресле всю ночь…

— У вас нет совести, Сабрина, вы неисправиы, — улыбнулся Эндрю. — Но я очень рад, что вы стали прежней.

— А я очень рада за тебя: у этих негодяев не все гладко получилось… Ты не хочешь предъявить им обвинение в похищении?

— Как пожелает Джайлз…

— Что же я должен пожелать? — раздался голос у двери.

— Джайлз! Разве ты не должен соблюдать постельный режим? — воскликнула Сабрина.

— Дорогие мои, прошу прощения за мое одеяние… За последние несколько дней я слишком много провалялся в постели. Так что мне нет необходимости привязываться к ней и к моему ночному горшку…

Джайлз говорил довольно небрежным тоном, но Эндрю понял: его друг имеет в виду что-то очень серьезное.

— Мне очень жаль… Тебе пришлось пережить такое!… Я, да и все мы, чувствовали себя абсолютно беспомощными.

— За исключением моей бесстрашной жены!

— Боже мой, когда я думаю о том, как она выпроводила нас из дома и встретилась лицом к лицу с Олфилдом…

— А ты знаешь, почему ей удалось убедить его? Она приставила пистолет к виску мистера Олфилда и представилась: «Леди Рейнсборо». После этого он поинтересовался, что она предпримет, если получит отказ от него… Клер холодно ответила: «Я убью вас и приглашу одного из ваших компаньонов».

— Представляю, как Клер Дайзерт запугивает такого прожженного дельца!

— Больше нет ни Клер Дайзерт, ни леди Рейнсборо, — серьезно произнес Джайлз. — Есть только Клер Уиттон. И так будет всегда!

Он сел рядом с Сабриной и попросил:

— Я так проголодался… Не положишь ли мне на тарелку что-нибудь?

— Дорогой мой Джайлз! За твое рыцарское поведение обязуюсь приходить к тебе каждое утро и кормить завтраком в течение всей моей оставшейся жизни.

— А где Клер? — поинтересовалась Сабрина.

— Наверху. Она еще спит; ей, как и мне, пришлось нелегко.

— Нам всем пришлось несладко, Джайлз. Он погладил руку Сабрины.

— Я знала, что ты жив, — продолжала она, но все время чувствовала, как ты страдаешь…

— В первые день-два было неплохо… И только ближе к концу заточения стало невмоготу. Господи! Какая там вонь! Не знаю, смогу ли когда-нибудь избавиться от этого запаха. Как прошел суд, Эндрю?

— Я выиграл, а эти подонки получили по два года. Но это только для начала… Ведь ты можешь предъявить им новое обвинение, обвинение в похищении… А Клер выступит в качестве свидетеля.

— Абсолютно исключено, — тихо, но твердо произнес Джайлз. — Я больше никогда не допущу никаких судебных разбирательств. Но этим негодяям, конечно, знать об этом необязательно. Ты должен предупредить их: если они вздумают подослать Боксера или Жабу посчитаться с нами, это будет стоить им головы.

— Боксера и Жабу? — удивилась Сабрина.

— Так я окрестил моих тюремщиков, Брина.

— Хорошо, Джайлз. Давайте на сегодня закроем эту тему…

Клер спала долго, пока луч солнца, упавший ей на подушку, не разбудил ее. В полусне она повернулась к Джайлзу, но его не оказалось на месте.

Клер продолжала лежать в постели, сомневаясь, была ли эта удивительная ночь; ей стало грустно и одиноко. Была или не была прекрасная ночь?

Почему Джайлз оставил ее одну? Может быть, утром все, произошедшее ночью, представилось ему в новом свете? Она не могла больше плакать и просто лежала, представляя себе самое худшее. Клер не сможет вернуться к тем отношениям, которые сложились раньше у них. Просто не сможет…

Послышался осторожный стук в дверь, и вошла Марта.

— Надеюсь, это не я разбудила вас, миледи?

— Нет, Марта. Меня разбудило солнце. Клер хотела встать, но вспомнив, что на ней ничего нет, смутилась и покраснела. Ее тело казалось скованным и липким после ночи любви.