Джейн Фэйзер - Невеста-заложница

Декатур был милосерден и щедр — если только это не касалось Грэнвиллов. Тогда его гнев и жестокость не знали границ. Он налетал как ураган и оставлял за собой одни руины — и никогда не упускал возможности нанести удар побольнее, если знал, что этим он причинит зло Грэнвиллу.

За всю свою сознательную жизнь Като ни дня не мог не думать о Руфусе Декатуре. Они были сверстниками. И оба горячо любили своих родителей. Вот только Като после кончины отца получил в наследство громкий титул и право на владение обширными землями вдоль границы и родовым замком — в отличие от Руфуса, чей титул превратился в пустой звук, чье родовое гнездо было разорено и чей отец предпочел грех самоубийства неправедному суду и медленному угасанию в тюремном застенке.

Като понимал, что в глазах Руфуса Декатура грехи его отца перешли к нему вместе с наследством. Родитель слыл человеком горячим и скорым на расправу, особенно в вопросах преданности и чести. И стоило Уильяму Декатуру открыто осудить поступки короля Якова и попытаться составить заговор с целью удалить от короля советников, исподволь разрушавших его страну, Джордж Грэнвилл не колеблясь осудил своего старого близкого друга. Поскольку он носил звание маршала приграничных земель, именно ему вменялось в обязанность арестовать предателя и свершить над ним королевский суд — что он и попытался сделать со свойственной ему решимостью.

Като сомневался, что смог бы повторить поступки своего отца в подобной ситуации, поскольку не унаследовал его убежденности в своей правоте и вечно мучился сомнениями, имея обычай рассматривать дело с разных сторон. Однако маркиз ни минуты не сомневался, что для Руфуса Декатура вопрос решен раз и навсегда и он идет к своей цели напрямик и без колебаний. Уильям Декатур погиб, а его семья угодила в опалу благодаря Джорджу Грэнвиллу — и Руфус будет мстить во что бы то ни стало. Для него вражда с сыном Джорджа Грэнвилла — вопрос личной чести, он будет биться до конца, пусть даже и против собственной воли.

И коль скоро Руфус Декатур решит вступить в гражданскую войну на стороне врагов Като Грэнвилла, это только подольет масла в огонь.

В глубине души Като даже хотел встретиться со своим врагом лицом к лицу на поле брани. По крайней мере смертельному поединку между солдатами двух воюющих армий можно будет дать хотя бы мало-мальски приемлемое и логичное объяснение!

—Куда ты собрался, Руфус? — Сонный и слегка обиженный голос раздавался из-под вороха наваленных на постель одеял. Не желая вылезать из теплой норы, женщина едва выглядывала, опираясь на локоть. Загрубевшая от работы маленькая рука откинула прядь густых темных волос.

— У меня полно дел, Мегги. И ты отлично это знаешь. — Руфус Декатур проломил ледяную корку в тазу для умывания и окатил себе голову, постанывая от холода и удовольствия. Он так затряс мокрой шевелюрой, что брызги полетели во все стороны. Женщина с невнятным ругательством поспешила спрятаться обратно под одеяло.

Не обращая внимания на ее возмущение и жалобы, Руфус энергично вытирал мокрые волосы, и в конце концов, Мегги уселась на широкой кровати, закутавшись в одеяло до самого носа и сердито взирая на хозяина деревни Декатур.

— Еще не рассвело!

— Мегги, милая, ты просто ужасная лентяйка! — воскликнул Руфус, протянув руку за рубашкой, наброшенной на спинку кровати.

Женщина игриво прищурилась, услышав шутливый тон, и откинулась на спину.

— Давай вернемся в постель!

О, он был малый не промах, этот Руфус Декатур, и Мегги никогда не отказывалась, если получала от него приглашение. Руфус за одну ночь дарил ей куда большее удовольствие, чем все прочие клиенты, вместе взятые.

Темные глаза женщины жадно скользили по его сильному телу. Буйные золотисто-рыжие волосы спускались у Руфуса почти до плеч и кучерявились на твердом квадратном подбородке. Такая же густая поросль покрывала широкую грудь и спускалась до самого паха. На фоне темной загорелой кожи на руках и ногах эти волосы отливали медью в тусклом свете свечи. Мускулистый, подтянутый, Руфус не имел ни унции лишнего веса — и все же что-то в этом человеке заставляло воспринимать его чуть ли не сказочным великаном.

— Вставай, — вот и все, что услышала Мегги в ответ на свои речи. — Вставай же! Мне предстоит трудный день! — Пронзительные голубые глаза посмотрели на женщину так, что та мигом выскочила из постели, все еще недовольно ругаясь и дрожа от холода. Да, Руфус Декатур обладал чрезвычайно горячим нравом — как раз под стать его буйной шевелюре, — и далеко не каждый бы решился ему противоречить.