Кэрол Финч: В объятиях страсти

– Мне было бы чрезвычайно приятно, если бы вы объявили о помолвке на нашем приеме в следующем меся­це, – с надеждой сказал отец. – Оливия с огромной радостью займется подготовкой к свадьбе.

Дочь состроила недовольную гримасу. Сбыть падчери­цу с рук было единственной заботой Оливии. Сирена не переставала поражаться тому, как отец умудрился выбрать женщину на двадцать лет моложе себя, да еще с таким скверным характером. Девушка делала все возможное, чтобы держаться с ней ровно и вежливо, но задача была не из легких. Мачеха оказалась хитрой бестией. Влюбленный по уши, Митчел не замечал многочисленных недостатков Оли­вии, но не Сирена.

– Не сомневаюсь, – ответила Сирена после продол­жительной паузы, стараясь не выдать свою неприязнь. – Кстати, а где Оливия?

– Отправилась на прогулку верхом.

– И ты не предложил составить ей компанию? – Дочь снова перевела взгляд на окно, удивляясь, почему отец не желает видеть, что творится у него за спиной.

Предполагалось, что мачеха любит одиночество. Когда Сирена осмелилась высказать вслух свои подозрения насчет того, как и с кем Оливия проводит время, Митчел пришел в неописуемую ярость. Сирена не могла припомнить случая, чтобы он был так разгневан. Ей понадобилась целая неделя, чтобы вернуть отцу хорошее настроение. Он велел дочери не распускать язык, пригрозив суровым наказанием. И Сирена наконец поняла, что отец безнадежно влюблен, а потому не станет слушать ничьих разумных доводов.

Митчел вздохнул и подошел к портрету жены, висев­шему над камином.

– Я предлагал Оливии покататься вместе, но она пред­почла поехать одна.

«И неудивительно, – с горечью подумала Сирена. – Где это видано, чтобы женщина приглашала в попутчики мужа, отправляясь на любовное свидание?»

– По-моему, прогулка верхом – отличная идея, папа. Жара этим летом стоит невыносимая. Не хочешь присое­диниться ко мне?

Митчел отрицательно покачал седеющей головой.

– Возможно, поразмыслив в одиночестве, ты примешь решение относительно Брендона. Я распоряжусь, чтобы один из конюхов сопровождал тебя.

Мистер Уоррен повернулся, намереваясь позвать слу­гу, но Сирена ласково взяла его за руку.

– Я обойдусь без надзирателя.

Глубокая складка прорезала его лоб.

– Не думаю, что это благоразумно, дорогая. В наше беспокойное время не угадаешь, кто может шляться вокруг.

Снисходительная улыбка мелькнула на губах Сирены, когда она, покачивая юбками, грациозно пересекла комнату.

– Я не хуже Оливии способна позаботиться о себе, если не лучше, – беспечно возразила она, стараясь не вызвать гнев отца, который был терпеливым и снисходи­тельным человеком, если не доводить его до крайности. – Нет никакой нужды трястись надо мной.

Губы Митчела дрогнули в едва заметной улыбке. Такти­ка дочери была ему хороша знакома.

– Никто не подвергает сомнению твои способности, Си­рена. Я всего лишь беспокоюсь о твоем благополучии. – И вдруг вспомнил, о чем собирался поговорить, прежде чем они отвлеклись. – Подумай вот еще о чем на досуге. Мы лиши­лись учителя. Судя по всему, бессовестный решил присоеди­ниться к мятежником. – Губы Митчела вытянулись в жесткую линию. – Не сомневаюсь, что этот негодяй забивал детям головы пропагандой против Короны. Ты очень меня обя­жешь, если заменишь его, пока я не найду кого-нибудь на эту должность.

«Пожалуй, мне стоит чем-нибудь заняться, – подума­ла Сирена. – В последнее время я только и думаю о проблемах отца и о предложении Брендона».

– Я с радостью возьмусь за это дело, – горячо заве­рила Сирена, чем очень порадовала отца.

– Весьма вероятно, что у тебя получится даже лучше, чем у Джеймса Кортни. Он никогда мне не нравился. Бу­дем считать, этот недотепа оказал услугу Короне, примк­нув к ее врагам.

Сирена отвернулась, подавив усмешку. Отец не желал вникать в проблемы колонистов, именуя всех либералов бездарными хлыщами. Сирена же испытывала двойствен­ное чувство. Конечно, она была предана отцу, но и не могла не сочувствовать мятежникам. Собственным трудом эти люди добились процветания своей земли и не могли уразуметь, почему нужно следовать законам, которые ус­танавливаются где-то за безбрежным океаном. Да и кто бы смирился с тем, что все способное двигаться или приносить прибыль облагается баснословными налогами?

Из уважения к отцу Сирена оставляла свое мнение при себе, не осмеливаясь спорить с Митчелом, который являл­ся верным сторонником Короны. Тем не менее по рожде­нию она была американкой, унаследовавшей присущие колонистам гордость и упрямство. После шести лет, прове­денных по настоянию отца в Англии, она твердо знала, какой образ жизни ей по душе. Британцы казались Сирене лицемерными и чересчур напыщенными. Одноклассницы, проведав, что она прибыла из колонии, задирали носы и с высокомерием терпели ее, так и не приняв в свой круг.