Кэрол Финч - Зов одинокой звезды

Однако надо было подумать и над тем, как помочь ей выжить. До Кларендона путь неблизкий, до Хэролда и того дольше. Оставалось извлечь пулю самому… если, конечно, та не застряла слишком близко к сердцу. Что ж, если он ничем не смог помочь дону Мигелю, то хотя бы спасет жизнь той, что разделила его последние минуты.

Между тем впереди уже высилась мрачная скала, у которой начинался каньон Пало-Дуро. Стоун негромко заговорил с Дьябло, своим белым жеребцом, и понятливое животное сбавило ход, осторожно ступив на древнюю индейскую тропу. Этот путь был почти непроходим, а порой и вовсе исчезал среди утесов, круто обрывавшихся в бездну. Выше простиралось Верхнее плато, в котором каньон проложил широченную иззубренную скалами трещину. Стоуну показалось, что девушка шевельнулась и бросила вокруг безумный взгляд, но когда посмотрел на нее повнимательнее, она выглядела не более живой, чем тряпичная кукла. Губы у нее были красивые, но почти белые, словно через рану успела вытечь вся кровь без остатка. На миг у Стоуна мелькнула нелепая мысль прижаться губами к ее губам и оживить девушку, как спящую красавицу. Он раздраженно нахмурился и снова сосредоточил свое внимание на тропе, хотя и знал, что Дьябло сам позаботится о безопасности своих седоков.

Некоторое время спустя Стоун всмотрелся в темноту под нависшими утесами, но не увидел хижины, хотя та была почти рядом. Все же еще оставался шанс спасти юную жертву неизвестного злодея. Когда Дьябло остановился у двери, Стоун едва не вздохнул с облегчением, но вовремя вспомнил, что лишняя встряска девушке ни к чему. Он соскользнул с седла достаточно ловко, чтобы и волосок не шевельнулся на ее голове, и вошел внутрь. Там он опустил свою ношу на грубое подобие ложа, сбросил колпак и занялся приготовлением микстуры из трав, которая должна была помочь пациентке спокойно перенести жестокую операцию.

Стоило слегка нажать на нижнюю челюсть, и рот девушки безвольно приоткрылся. Стоун понемногу влил ей в горло состряпанное варево. Потом, помешав хорошенько угли, тлеющие в очаге, подбросил дров, вскипятил воду и приготовил самый острый из своих ножей. Стоун все время оглядывался на неподвижное тело, словно это могло удержать уходящую жизнь. Обе лампы были зажжены и уже стояли на полке над ложем. Проглотив для храбрости и уверенности тройную порцию виски, Прескотт прокалил лезвие и приблизился к девушке.

Проклятие, а если он убьет ее! Множество раз ему приходилось пользоваться этим ножом… на охоте, убивая и расчленяя четвероногую добычу, однако никогда прежде тот не выступал в роли скальпеля. Стоун от души проклял неизвестного бандита за то, что тот поставил его перед этой неприятной необходимостью.

Однако медлить было опасно, действие микстуры не бесконечно. Собрав всю свою решимость, Стоун склонился над неподвижным телом.

Он деловито передвинул одну из ламп, которая стояла неудачно. Тень больше не мешала, и можно было начинать. Но когда Стоун принялся одну за другой отводить в сторону бледно-золотистые пряди, то заметил, что движения его слишком осторожны. Это был определенно не тот настрой, который необходим, когда вонзаешь нож в живую плоть. На несколько секунд Прескоттом овладела нерешительность. Дьявольщина, он слишком долго медлил, а между тем действие микстуры ослабевало!

К счастью, девушка все еще дышала. Он убедился в этом, расстегнув жакет и отведя полы в стороны. Над вырезом корсажа слабо вздымались от дыхания округлости грудей, и ему некстати подумалось, до чего же нежна и бела кожа, под которой бьется ее сердце, — сливки, да и только! И все же ничего не оставалось делать, как рассечь корсаж, найти входное отверстие от пули и сделать то, что необходимо. Нет, рассекать корсаж не стоит. Обоюдоострый нож нанесет повреждение, без которого вполне можно обойтись. Ничего, руки у него крепкие, он способен разорвать корсаж.

Стоун вскарабкался на ложе и уселся так, чтобы прижать ногами распростертые руки пациентки, на случай, если та начнет биться от боли. Проклиная себя за идиотскую медлительность, он взялся левой рукой за вырез платья, а в правой зажал нож. В это мгновение колпак соскользнул и снова закрыл его лицо.

…Тэра стала приходить в себя. Сначала ей казалось, будто она парит между небом и землей. Решив, что это бред, девушка вновь впала в забытье. Последние несколько минут она ощущала, что лежит на чем-то мягком и кто-то расстегнул жакет, но потрясенное сознание отказывалось подчиняться. Затылок, который поначалу раскалывался от боли, теперь тупо ныл. Сделав неимоверное усилие, Тэра приподняла тяжелые веки.