Джудит Френч - Золотой отсвет счастья

Его характерный шотландский выговор почему-то вызвал у Бесс необъяснимую дрожь.

— Нет, — все же твердо сказала она. — Я пришла проверить, не загноились ли раны. Мне смерть твоя не нужна. И калеки тоже не надобны.

Кинкейд пошевелился, собираясь сесть, но, заскрипев от боли зубами, вновь рухнул на подстилку. Его загорелое лицо приобрело землистый оттенок, скулы побелели.

— Что, так больно? — вырвалось у Бесс, хотя она прекрасно понимала нелепость этого вопроса.

— Да, бывало, я чувствовал себя лучше.

Бесс осторожно приблизилась к нему. Правая его рука была прикована цепью к железному крюку в стене. Левая оставалась свободной. Девушка старалась быть вне его досягаемости.

— Я собираюсь промыть твои раны, — сказала она. — Если расслабишься полностью, будет легче.

— Хорошо тебе говорить — «легче»! — буркнул Кинкейд.

Сердце Бесс колотилось так, что трудно было дышать. Почему она разнервничалась из-за этого разбойника? Крови она никогда не боялась, ей с детства приходилось лечить и людей, и животных. Бабушка утверждала, что у нее легкая рука.

— Где твой муж? — с вызовом спросил Кинкейд. — Будь я на его месте, ты бы не…

— Тебя это не касается, — перебила Бесс. — Ты мне не муж, нечего и толковать об этом.

— Только англичанин может быть таким глупцом, чтобы позволить своей бабе…

— У меня нет мужа, — заявила Бесс, — и нет человека, достойного когда-либо им назваться.

Морщась, он повернул голову. Его темно-карие глаза пристально смотрели на девушку.

— Мне следовало раньше догадаться. Даже англичанин не возьмет в жены такую ведьму. А, теперь глядя на тебя я вижу, что ты перестарок. Из невест давно вышла.

— Попридержи язык! — вспыхнула она. — Не то вместо кляпа я суну тебе в рот кусок мыла. Возраст мой — не твоего ума дело. Ей только-только исполнилось двадцать четыре. Многие девушки и позже замуж выходят. Однако реплика шотландца задела ее. В душе закипал гнев.

— Я пришла тебе помочь и выслушивать оскорбления не намерена.

Отворилась тяжелая дверь, и появился Нед с ведром воды, склянкой с солью и ворохом чистого тряпья.

— Я бы все сделал, мисс Бесс. Не пристало вам-то… — начал Нед.

— Я сама знаю, что пристало хозяйке поместья, — сурово напомнила ему Бесс. — Ступай.

— Не вздумай распускать руки, пират, — поправляя нож у пояса, грозно предупредил Нед. — Только пальцем попробуй тронуть нашу хозяйку, и я перережу…

— Ступай, Нед, — повторила Бесс. — И закрой дверь с той стороны.

— Да, мэм.

— Ты всегда так обращаешься с дикими животными? — не скрывая сарказма, спросил Кинкейд.

— Как ни странно, животные подчас разумнее людей. Они прекрасно знают, когда человек помогает им.

Бесс намочила салфетку.

— Будет щипать, — предупредила она.

— Да? А я-то думал… — усмехнулся Кинкейд.

— Поворачивайся и лежи спокойно.

— Слушаюсь, хозяйка, — скривился он и отвернулся. Почти с облегчением Бесс приступила к процедуре.

Непросто ей было смотреть ему в глаза. К тому же она понимала, что даже исполосованный плетьми, этот человек представляет серьезную опасность. Перед ней лежал настоящий богатырь. Его могучие плечи были даже шире, чем у отца Бесс. В талии Кинкейд был тонок и гибок, грудь, живот бугрились мускулами. А крепкие, узкие бедра… Что за наваждение — тело батрака вдруг вызвало в ней почти похотливые мысли.

Девушка закусила губу.

Неужели перед ней тот самый мужчина, встречу с которым много лет назад предсказывала бабушка Лейси?

…В дни большой нужды появится в твоей жизни мужчина недюжинной силы, светловолосый и темноглазый. И когда он окажется перед тобою, Бесс, ты узнаешь его. Ты сразу узнаешь — это Он…

Бесс откинула с его плеч длинные пряди волос. Они были грязные, слипшиеся, но какого замечательного цвета — цвета спелой пшеницы. Случайно девушка коснулась его кожи… И ее будто молнией обожгло: светловолосый… темноглазый… По руке Бесс поползли мурашки. Да это просто случайный человек, уговаривала она себя. Беглый батрак… Преступник. Но отчего так колотится сердце? Отчего пересохло во рту? Неужели это Он?!

— Давай, хозяйка, — проворчал Кинкейд.

— Ну-ка тихо!

Дрожащими руками она промокнула салфеткой окровавленную кожу. Кинкейд вздрогнул, судорожно глотнул воздух. Бесс в растерянности отдернула пальцы.

— Черт тебя побери, женщина, — сквозь зубы зарычал Кинкейд, — долго ты будешь копошиться?

— Не забывай свое место, разбойник! — вскинулась Бесс.