Диана Гэблдон: Стрекоза в янтаре. Книга 2

Джаред Мунро Фрэзер стоял рядом со мной, с удовлетворением наблюдая за разгрузкой приплывшего по морю богатства, часть которого принадлежала ему. Среди пришвартованных у причала судов был и один из принадлежащих ему — «Портиа», который должен был доставить нас в Шотландию. Джейми сказал мне, что все корабли Джареда носили имена его любовниц и были украшены похожими на них деревянными головками. Я щурилась от ветра, вглядываясь в деревянное изваяние на носу корабля, пытаясь выяснить, правда ли это или Джейми просто подшутил надо мной. Если нет, решила я, то, по-видимому, Джаред щедро одаривал своих женщин.

— Я буду скучать о вас обоих, — произнес Джаред в четвертый раз за последние полчаса. Он действительно выглядел огорченным, даже его нос сейчас не был, по обыкновению, задорно задран вверх. Поездка его в Германию прошла удачно. На нем был шейный платок, заколотый булавкой с огромным бриллиантом, и роскошное бархатное пальто бутылочного цвета с серебряными пуговицами.

— Ну ладно. Хотя мне очень не хочется расставаться с вами, я не могу лишить вас радости вернуться домой. Возможно, я навещу вас, дорогая. Давненько мне не случалось бывать в Шотландии.

— Мы тоже будем скучать по тебе, — сказала я вполне искренне. Здесь оставались и другие люди, по которым я буду скучать — Луиза, матушка Хильдегард, герр Герстман и, конечно же, мистер Раймон. Тем не менее мне не терпелось вернуться в Шотландию, в Лаллиброх. Мне вовсе не хотелось возвращаться в Париж, к тому же там жили люди, с которыми мне совершенно не хотелось встречаться. Король Людовик, например.

Или Карл Стюарт. Осторожные попытки Джейми выяснить настроение якобитов в Париже подтвердили правильность сложившегося у него впечатления. Небольшой всплеск оптимизма, вызванный хвастливыми заявлениями Карла по поводу «грандиозного предприятия», угас, и если вначале сторонники короля Джеймса сохраняли верность своему монарху, сейчас, по всей видимости, никаких решительных действий они предпринимать не станут.

Пусть Карл и пребывает по-прежнему в ссылке, подумала я, а наша ссылка закончилась. Мы возвращаемся домой.

— Багаж на борту, — пробасил грубый голос с шотландским акцентом прямо мне в ухо. — Капитан просит вас подняться на корабль. Сейчас начнется отлив, и мы отправимся в путь.

Джаред огляделся по сторонам, затем обратился к Муртагу:

— А где же Джейми?

Муртаг кивнул в сторону пирса:

— В таверне. Решил напиться до чертиков.

Когда встал вопрос о возвращении домой, я уже тогда с ужасом думала о мучениях Джейми во время путешествия через Ла-Манш, если не повезет с погодой. Сейчас он взглянул на небо, увидел пурпурный закат — верный предвестник шторма, и, извинившись перед Джаредом, исчез.

Посмотрев в направлении, указанном Муртагом, я увидела Фергюса, сидящего на страже у входа в одну из таверн.

Джаред поначалу не поверил Муртагу, но, узнав, что таким образом его кузен надеется справиться с морской болезнью, весело рассмеялся:

— Вот оно что! Если мы немедленно отправимся за ним, он вольет в себя по крайней мере на одну кварту меньше, и тогда с Божьей помощью сможет сам подняться по трапу.

— Зачем он это сделал? — сердито спросила я Муртага. — Я же сказала ему, что припасла на этот случай настойку опия. — Я похлопала по шелковому ридикюлю, который держала в руках. — Уж это точно свалило бы его с ног почище любого виски.

Муртаг усмехнулся:

— О да. Но он сказал, что если бы у него болела голова, он обязательно воспользовался бы твоим предложением. Но пить виски гораздо приятнее, чем это мерзкое черное снадобье. — Он кивнул на мой шелковый ридикюль, где я держала настойку, затем сделал знак Джареду: — Пойдем, поможешь мне.

Я сидела на койке в капитанской каюте и наблюдала за постепенно удаляющейся линией берега, голова мужа лежала у меня на коленях. Он чуть приоткрыл один глаз и посмотрел на меня. Я убрала тяжелую влажную прядь волос у него со лба. Запах виски и эля витал вокруг него.

— И на кого же ты будешь похож, когда мы прибудем в Шотландию, — сказала я.

Он приоткрыл другой глаз и уставился на скользящие по деревянному потолку полоски света. Затем обратил свои бездонные синие глаза на меня:

— Буду выглядеть не хуже, чем всегда.

Речь его была четкой и ясной. Он закрыл глаза, мягко отрыгнул, затем его длинное тело расслабилось, и он снова погрузился в глубокий сон.

Казалось, лошади испытывали такое же нетерпение, как и мы. Почувствовав близость и конюшни, и сытой еды, они прибавили шагу, навострив уши и высоко поднимая головы. Я тоже мечтала о том, что скоро наконец смогу вымыться и поесть, как вдруг моя лошадь, шедшая впереди, встала на дыбы.