Хизер Грэм - Любовь в огне

Через неделю она впервые решила искупаться в ручье, в котором ее когда-то настиг Джулиан. Одноногий Лайам Мерфи, прибывший в лагерь за двое суток до нее, вызвался охранять «непроходимую» тропинку. Поблагодарив его, Рианнон спустилась к самой воде и быстро разделась до сорочки. День стоял жаркий, а вода была прохладная и очень освежала. Рианнон забралась в нее по пояс и, повернувшись, медленно поплыла на спине вниз по течению. С ветвей деревьев свешивался мох. В небе пролетела стая лебедей. Легкий ветерок шептал в высоких кронах. Она закрыла глаза. Вокруг было так тихо, покойно…

Внезапно очнувшись, она увидела Джулиана.

Он стоял на берегу и смотрел на нее. Рианнон подплыла ближе, молча вышла из воды и приблизилась к мужу. На землю медленно опускались сумерки, солнце склонялось к верхушкам деревьев, и небо, отражавшееся в воде, окрасилось во вес оттенки заката. Джулиан тоже молчал. Он был высок, строен, широк в плечах и держал на одном пальце перекинутый через плечо военный френч. Рианнон заглянула ему в глаза и обвила руками его шею.

Не размыкая объятий, они опустились на землю. Одежда на Джулиане мгновенно промокла, но она и не была ему сейчас нужна. Он поспешно разделся и швырнул вещи на землю. Затем снял с Рианнон ее сорочку. Она легла на спину, а он опустился на нее сверху. В волосах его переливались все цвета радуги. Она коснулась ладонью его щеки. Ей хотелось сказать ему то, над чем она размышляла всю эту неделю, но он не дал ей этого сделать, накрыв ее мягкие губы поцелуем. Почувствовав, как между ними проник его язык, Рианнон ощутила желание. Он оторвался от нее на несколько секунд, а потом вновь приник к ее губам. Его поцелуи разжигали внутри огонь. Руки Рианнон блуждали по его телу, по плечам, спине, ягодицам, а Джулиан стал покрывать поцелуями ее шею и грудь. Затем он навалился на нее всем телом, и она почувствовала тяжесть его жезла. С уст Рианнон сорвался легкий стон, она сама раскрылась ему навстречу и принялась осыпать поцелуями его лицо. Он медлил, словно дожидаясь от нее сигнала, и наступил момент, когда ослепленная желанием Рианнон, позабыв обо всех приличиях, шепнула ему на ухо, что изнемогает.

Джулиан быстро и с силой вошел в нее, и у Рианнон перехватило дух от сладости ощущений и предвкушения неземного блаженства…

Солнце продолжало медленно опускаться за деревья, шумели на ветру высокие кроны, вдали щебетали какие-то птицы. Скоро над ручьем окончательно сгустились сумерки, и яркие вечерние краски исчезли.

Они лежали, тесно обнявшись, и до сих пор не произнесли ни слова. Рианнон нежно водила ладонью по его груди, чертя на ней невидимые знаки. Ей не хотелось вставать и одеваться. Ей хотелось, чтобы это продолжалось вечно.

Наконец Джулиан встретился с ней глазами и сказал:

— Я очень боялся…

— Боялся? Чего? — прошептала она, играя завитками его волос.

Он смущенно улыбнулся.

— Что приеду в лагерь, а тебя здесь нет. Боялся, что ты сбежала в Святой Августин или еще куда подальше… Или что я спустился бы к ручью и не застал тебя здесь. Или застал, но мы бы снова поссорились… Ты опять попыталась бы найти какую-нибудь отговорку. Вроде того, что вокруг идет война.

— А она идет, — улыбнувшись, отозвалась Рианнон. Джулиан устроился возле нее на боку и коснулся ладонью ее живота.

— Мне война надоела. Я уже отнюдь не так уверен в том, за что воюю. Во многое из того, во что я верил вначале, я уже не верю. Я гораздо больше ценю теперь другие вещи.

Рианнон вновь коснулась ладонью его щеки, он перехватил ее и поцеловал.

— Я очень хотел вернуться домой, — сказал Джулиан.

— Я тоже.

— Но ты еще не дома.

— Почти.

— Ты в лагере мятежников, разбойников, бандитов.

— А мне теперь здесь нравится!

— В самом деле? — Он тоже рассмеялся и прижал ее к себе еще теснее. — В лагере или именно здесь? У ручья?

Рианнон заглянула ему в глаза.

— Джулиан… знаешь… я люблю тебя.

— Боже…

— Погоди, не перебивай! Были времена, когда я хотела только одного — умереть. Тогда я ненавидела весь мир… и себя тоже… и я не могла справиться с мучившей меня душевной болью. А потом появился ты… и вернул мне любовь. Самоуважение. Ты вернул не только любовь, но и саму жизнь. Я люблю тебя больше всего на свете. Больше всех убеждений. Я забываю о войне и ее ужасах, когда думаю о тебе. Ты удивительный человек. В твоих глазах боль каждого солдата, который прошел через твои руки. И за это я особенно люблю тебя. Мы не враги и никогда не были ими. Мы оба знаем, что война — это отвратительно, мы оба хотим, чтобы все это поскорее закончилось. Ты вернул мне все, даже веру в людей. И поэтому… где бы ты ни находился, я хочу быть рядом.