Ли Гринвуд: Ферн

Бакер Спраул начал есть, не дожидаясь, пока дочь сядет за стол.

– Я слышал, что он много лет не виделся со своей семьей, – сказал он с набитым ртом. – Может быть, ему наплевать на своего брата.

– Я не в курсе всей этой истории, – сказала Ферн, подавая второе, – но этот человек прибыл сюда, чтобы вытащить своего братца из тюрьмы. У него это по глазам прочитать можно.

О, Ферн помнила эти черные глаза. Темные, как ночь, и глубокие, как омут. Его красивое лицо было спокойно. Он был слегка удивлен тем, что она осмелилась заговорить с ним. Но лишь слегка, потому что такого человека ничто не могло лишить чувства самообладания. И уж, в любом случае, не такая незначительная персона, какой была для него Ферн.

Но ничего, она ему покажет! Она не для того всю жизнь завоевывала авторитет среди мужской части населения города, чтобы позволить какому-то умнику-адвокату с Востока наделать здесь кучу черных дел. Нет, она спасет город от такого вторжения. (Он, возможно, думает, что все в Канзасе спят на земле и разговаривают только с коровами.)

Ну, и пусть себе думает. Потом он поймет, как сильно ошибался. Она ему покажет.

– Как он выглядит? – спросил отец Ферн. Как будто его внешность играла какую-то роль. Важно то, зачем он сюда приехал. Но отец не очень-то огорчился, когда Троя убили. Он говорил, что Трои сам нарвался. Если бы его не убил Хэн Рэндолф, это сделал бы кто-нибудь другой.

– Он почти двойник Джорджа Рэндолфа, – сказала Ферн, ставя перед собой тарелку, – только не так широк в кости. Но даже если бы он не был зеркальным отражением своего брата, ты все равно сразу обратил бы на него внимание. Такой одежды, как на нем, ты никогда в жизни не видел. Клянусь, на его ботинках не было ни пылинки, а ведь он шел по нашей дороге. Может быть, канзасская пыль его боится? На нем простой черный костюм, но ты не поверишь, как он сидит на этом человеке. Кажется, он сшит прямо для него. Клянусь, у меня такое впечатление, что воротничок вот-вот его задушит. Он доходит практически до подбородка и твердый, как дерево. Таких воротничков он в Абилине не найдет. Или взять рубашку. Да она прямо потрескивает, когда он идет. Волосы у него густые, волнистые и такие же черные, как и глаза. Он высокий, но кажется еще выше, чем есть на самом деле, потому что смотрит на тебя сверху вниз, вроде парящего орла. Конечно, в суде, когда он встанет и начнет свою речь, это произведет сильное впечатление.

– Тебе не нужно было там болтаться и подслушивать, о чем он говорил с братом, – сказал ее отец.

– А я не подслушивала. Я прямо подошла к нему и сказала, что Хэна обязательно повесят.

Она налила в кружку кофе, добавила сливок и снова села за стол.

– Тебе не следовало этого делать, – сказал отец, отрывая взгляд от тарелки и переводя его на пустую кружку, давая понять дочери, что пора бы ее наполнить. – Что он о тебе подумает?

– Мне это безразлично, – ответила Ферн, наливая отцу кофе. – Пусть знает сразу: ему не вытащить своего братца из тюрьмы только потому, что он из Бостона.

– Он может его вытащить, – сказал отец, как только Ферн поставила перед ним кружку с кофе, и протянул ей пустую тарелку. – Немного найдется желающих повесить Хэна, если железнодорожная компания будет за него. Ты же знаешь, что он связан с железнодорожниками.

Ферн вернулась к плите и положила на тарелку отца еще курицы с клецками.

– Ты что думаешь, его отпустят только из-за того, что он связан с железнодорожниками? – спросила она отца, понимая, тем не менее, и сама, каких надежных союзников имели Рэндолфы со стороны железнодорожной компании.

– Я не сказал, что его точно отпустят. Я говорю: они могут это сделать. Кроме того, этот бездельник Трои не стоит всего того шума, который из-за него подняли.

Ферн поставила тарелку перед отцом и сама села доедать свой обед.

– В прошлом году, когда начался падеж наших коров от техасской лихорадки, ты был о чужаках другого мнения.

– Я своего мнения не изменил, тем более что эпидемия может повториться. Но мне кажется, техасцы и сами скоро переберутся в Элсворт или Ньютон. Думаю, к следующему году. Да что об этом говорить?

Он, вроде бы, начал терять интерес к разговору.

– Отрежь мне кусок пирога перед тем, как начнешь заниматься уборкой, – сказал он.

– Дело не в том, уедут они или нет, – сказала Ферн, направляясь за пирогом.

– Дело в том, – сказал ее отец, – что только такой врожденный дурак, как Трои, мог начать драку с Хэном Рэндолфом, который славится вспыльчивым характером и отлично стреляет. И, понятное дело, тот, рассвирепел, когда Трои оскорбил его отца.