Лаура Гурк - Она не принцесса

Тревани задержался у дверей, и Лючия направилась к отцу одна. Делая шаг за шагом, она молилась, чтобы ей пришли в голову правильные слова, которые помогли бы ей добиться своей цели.

Чезаре был при всех регалиях, в том числе с пурпурной перевязью на груди и с рубиновой короной Болгери на голове.

Приближаясь к нему, Лючия не отрывала от него глаз. Внешне они были так похожи, что никто, видевший их вместе, не усомнился бы в ее происхождении. Однако, когда она смотрела на человека, имевшего такое поразительное сходство с ней, в ее сердце не пробуждались ни родственные чувства, ни уважение к его королевскому рангу. Не было восхищения и его темной, все еще красивой внешностью. Она вообще ничего не чувствовала, кроме некоторой жалости и презрения. Новым чувством была жалость, но не презрение.

Она не могла позволить себе проявить ни одно из этих чувств. Лючия понимала, что она должна быть крайне почтительной, обаятельной и очень убедительной. Чего бы это ни стоило. Что бы из этого ни вышло.

Она остановилась перед ним и присела в глубоком реверансе.

– Ваше высочество.

– Леди Мур.

Он протянул руку, и она поцеловала рубин на его кольце.

– Зачем вы пожелали увидеть меня, мадам? – спросил он, словно разговаривая с незнакомым человеком.

«Смирение, Лючия. Почтение и смирение».

– В эту минуту, ваше высочество, я прошу вас не смотреть на меня как на вашу изгнанную подданную, находящуюся в ссылке и немилости, – тихо сказала она, – хотя это так и есть. В эту минуту я прошу вас видеть во мне только вашу дочь. Вашу плоть и кровь.

Губы Чезаре сжались в тонкую суровую линию. Лючия набрала в грудь воздуха и сказала то, чего никогда в жизни не собиралась говорить.

– Папа, – сказала она и опустилась перед ним на колени. – Я пришла просить у вас милости.

– Итак, что там на мировой арене?

Лорд Стэнтон поднял глаза от кипы бумаг на его столе.

– Йен, – с улыбкой сказал он и встал. – Я слышал, что вашей жене назначена аудиенция у ее отца, и подумал, что вы, может быть, зайдете ко мне. – Он жестом пригласил Йена войти. – Проходите, друг мой. Не стойте в дверях, как посторонний. Садитесь.

Йен сел на предложенный стул. Взглянув на лежащие на столе документы, он почувствовал приступ тоски по прошлому и легкую зависть к человеку, сидевшему за этим столом. Он подавил это чувство. Это уже была не его жизнь. Он должен смириться с этим.

– Я вижу, вы, как всегда, заняты?

– Конечно. Позвольте рассказать вам, что происходит в Анатолии. Я знаю, вам это будет интересно.

Йен слушал, и его нисколько не удивляло, что сэр Джерваз по-прежнему портил все дело в этой области. Ситуация все ухудшалась. Турки и греки собирали войска, и каждая сторона требовала у Британии помощи. Стэнтон совсем потерял голову.

– Это грозит кризисом, – сказал граф. – Как дипломат сэр Джерваз безнадежен, и будь моя воля, его бы никогда туда не послали, но он женат на троюродной сестре премьер-министра, а вы знаете, как это делается.

Йен знал, и даже, несмотря на то, что удовлетворение, которое он почувствовал, услышав о некомпетентности сэра Джерваза и плачевных результатах его деятельности, вероятно, не заслуживало одобрения, какая-то часть души Йена испытывала удовольствие. И, честно говоря, значительная часть.

– Разве не поразительно, – сказал Стэнтон, – как иногда все расставляется по своим местам.

Этот неожиданный переход к философии удивил Йена, а Стэнтон продолжал:

– Например, как удачно, что вы приехали в Лондон именно сейчас, потому что я хотел с вами поговорить. Я бы навестил вас, если бы вы сегодня не приехали сюда.

– В самом деле? – Йен откинулся на спинку стула. – Что же у вас на уме?

– Пиль станет новым премьер-министром.

– Это вполне вероятно. И что же?

– Он начнет формировать правительство, подбирать новых людей. – Он посмотрел в глаза Йену. – Принимая во внимание хаос, созданный сэром Джервазом, Пилю потребуется человек, действительно способный настолько утихомирить турок и греков, чтобы стали возможными переговоры. Не хотите ли порекомендовать кого-нибудь для этого дела?

Радость вспыхнула в его душе, но Йен тотчас же затушил ее, предостерегая себя от поспешных выводов.

– Разве мои рекомендации имеют какое-либо значение?

Стэнтон улыбнулся:

– По правде говоря, никакого. Пиль уже решил, что ему нужны вы. Он все знает о шумихе вокруг принца Чезаре, вас и вашей жены. Его это не интересует. Чезаре уезжает на следующей неделе, а вы женились на девушке, так что скандал должен утихнуть и о нем забудут. Когда Пиль вступит в должность премьер-министра, он намерен внести предложение о возвращении вам ранга посла и отправить вас в Константинополь улаживать там дела. Он уверен, что король поддержит это назначение.